На полях тетрадей накалякано, разрисовано все кружочками, загогулинами. В каких-то местах заштриховано, кое-где даже до дыр. У меня все руки в чернилах. В черных чернилах, в ярко-черных чернилах. Ярко-черными чернилами исчерчены поля тетрадей и испачканы мои руки, мои пальцы. Я рисую на полях тетрадей сейчас, и не то чтоб рисую, а калякаю расслабленной рукой, но будто бы нет ничего лишнего в моих движениях, в таких незамысловатых в таких нелепых. Я веду рукой и даже сам не задумываюсь о том, что выйдет - петелька или крючок,  но каждый следующий нечеткий, неровный, но уверенный штрих убеждает меня в том, что в рисунке моем нет ничего лишнего, что каждую загогулину я вычерчиваю нарочно, специально, уверенно не заканчивая, но продолжая свою картину.
Если в конце академического часа меня кто-нибудь спросит о том, что это изображено на полях моей тетради и зачем я это делаю, то я не смогу ответить, однако сейчас я точно знаю что рисую тебя.