Он уронил на ногу горизонт,
Когда чинил небо.
Он надел большое каменистое зеркало
На облачную уставшую голову.
Он положил свою любимую астролябию
Сначала в холодную воду, потом в прозрачный песок.
Мысли его были тенисты, но промежутки меж ними солнечны.
Засохшие бабочки были прекрасны,
Но не лучше живых лягушек.
А – открылась табакерка с чертиком и привидениями.
Два – и этот театр жизни показался
Неизбежным подобием
Небесной череды превращений облаков.
Восемьдесят восемь – и немытая мясорубка
Горестно качнула своим хоботом,
А что делали бы вы на её месте?
Опять три – и песочные часы перестали
Быть самодовольными и самодостаточными:
Их некому было перевернуть.
Он снова достал свою астролябию,
Выкрашенную зелёным аквамарином и чёрным краплаком.
И только прекрасная иллюзия в длинном узком платье
Помешивала сахар щипцами для орехов.
Десять – в конце концов, не перемажься шоколадом!
Омега – и стало всё сначала мокрым, потом цветным.
Пять – написал людям письма на гробницах,
На живых животных и птицах,
На насекомых и незнакомых,
На влекомых и влекуших,
Млекопитающих и сущих.
Алло, лаолл, аолл, олла.
И был вечер, и было утро.

(C) Ольга Арефьева

продолжаю рисовать картинки

https://olga-arefieva.livejournal.com/717701.html