Стремление достать звезду - всегда занимало верхнюю позицию в пирамиде моих ценностей... Оно определяло мою жизнь, распахивало передо мной двери, помогало в неразрешимых ситуациях... Более того - оно было моей целью, моим смыслом, моей сутью... И как бы это пафосно не звучало - в один прекрасный момент оно стало моей душой, и я уже не мог различить кто из нас кто.

Это был не конец - это был ноль. С него я начал. Смерть от удара о землю, после которой наступила длительная амнезия с миллионами образов и событий, не причинила мне никакой боли... Знаете ли, так бывает, когда остаешься без тела на некоторое количество времени... Но не будем о грустном...

Затем, 9 месяцев в утробе матери, рождение - ослепительный свет... Первая боль, причиненная совершенно чужим человеком, и... холод снов.
Очнулся я, когда мне было около 3. Затем детский сад и школа. Друзья, подруги... первая любовь... первый опыт и первое разочарование... Затем наркотики, секта, попытка самоубийства, больница и снова свет... после которого я решил стать монахом...

Все произошло быстрее, чем я мог бы подумать. Там - в мире, уйти в монахи мне казалось практически невозможным, но здесь... на краю вселенной - это было так обыденно и так по земному... Я подался в мужской монастырь, день и ночь проводил в молитвах, спал, работал, ел и снова работал... а еще, я забыл о звезде, которая всегда мне светила, я просто перестал ее замечать...

Но однажды что-то произошло. Как будто, кто-то поставил стену на кольцевой дороге, по которой я ходил каждый день. Я хорошо помню этот ночь... После вечерней молитвы, я отправился к озеру. Оно находилось в 5 километрах от нашего монастыря и было самым прекрасным местом во всем лесу. Сумерки уже опустились на землю, но август давал о себе знать, упорно сопротивляясь густой темноте. В белые ночи я почти что не спал. Походы за новыми думами в самое сердце тайги стали моей привычкой. Мне нравился волшебный туман, который ложился на землю голубыми клубнями, как будто бы защищая корни от легкого ночного заморозка. Редкий лес со скудным северным подлеском казался одиноким и мрачным... но в то же время, как будто бы хранил в себе некое таинство... Неизвестное миру людей. Темно-синяя терпкая ягода вилась под ногами, цеплялась за сандалии, царапала щиколотки и пальцы. В монастыре из нее готовили чай... а также добавляли в овсяную кашу и молоко. Хозяева дорожных баров, которые здесь стояли вдоль трассы через каждые 100 километров, эту ягоду называли - голубкой. Голубку продавали ведрами дальнобойщикам и туристам. Вот только мало кому из них было известно, какой силой обладают эти плоды...
Я шел к озеру, стараясь не ошибиться дорогой. Мелкие тропки то и дело норовили увести меня в сторону, запутать, закружить. Местные охотники, которые иногда останавливались у нас на ночлег, рассказывали, что эти тропинки нарочно протаптывают кабаны и волки, чтобы завести добычу в свое логово. Я мало верил этим басням, но все же старался держаться привычной дороги, чтобы избежать встречи с хищным убийцей. Береженого Бог бережет.
Дальше начинались болота, и нужно было идти осторожнее. Я не верил в кикимор и леших, но даже мне,

человеку, привыкшему решать все свои внутренние проблемы молитвой, становилось не по себе, когда

споткнувшись о корень или торчащий из влажной рыхлой земли камень, я падал на колени, одной рукой увязая в

зеленом иле. Случаев исчезновения людей в этом месте никто не помнил, однако танственность сиренево-синего

тумана, который, казалось, жил отдельно от всего мира, высокие стволы лиственниц, призрачность белых ночей

- заставляли обратиться к самому древнему инстинкту человека - самосохранению. Казалось, даже деревья

замирали от страха... Ни шороха листвы, ни движения веток. Только черные птицы, как тени, вдруг

вспархивали в кронах, били крыльями, разнося гулко эхо по алеющему горизонту неба, и исчезали... Будто и

не было их вовсе. Вороны - долгожители. Об этих птицах ходили легенды. Кто-то называл их предвестниками

смерти, кто-то "служителями дьявола". У монахов на этот счет было свое мнение. В монастыре одно время жил

вороненок. Отец Мифодий подобрал его у ворот в декабре прошлого года. В ту зиму на Севере стояли холода.

Гибли не только птицы. Святослов - так назвали птенца, когда он выговорил первое слово с картавым птичьим

акцентом. "Аллелуя!" - пел он хорошо поставленным фальцетом. Как еще можно было его наречь? Вот только

небо птице не заметит никакая обитель. Тем же летом - вороненок исчез в глубоком небе, под крики огорченых

монахов.
Я шел переступая с носка на пятку, осторожно и тихо, как волк-неведимка, белого диска луны почти не было

видно, но я точно знал, что эта ночь неспроста показалась мне намного светлей остальных. Я чувствовал луну

нутром. В мирской обличии за это шестое чувство меня называли волком. Боже! Сколько еще грехов мне

предстояло отмолить у неба! В дни полнолуния на меня находила тоска. Я перетягивал руку тугим зеленым

жгутом, так что становилось невыносимо больно, и физическая боль равнялась с болью душевной... А потом

хватался за щприц. Сколько раз я думал о самоубийстве! Я ненавидел себя за все: за мать, которая в пьяном

угаре гоняла младшего брата по дому до тех пор, пока тот не забирался под кресло и уже оттуда, из своего

нехитрого укрытия, начинал выть, как раненая лиса - жалобно и протяжно..., я ненавидел себя за отца,

который нас бросил, забрав последние деньги и надежду на светлую сказку будущей жизни. Ах, если б я мог, я

бы остановил его, объяснил, как это - жить без отца, рассказал, что для меня значит семья! Только ему было

все равно! И мать не выдержала такого равнодушия. Поникла. Сдалась... Как и все мы - сдались. Я ненавидел себя за любовь, которая разъедала меня изнутри, не принося ничего взамен, кроме ярких воспоминаний об иллюзорном счастье. Я ненавидел себя и хотел с этим покончить!
Это была среда. Я очнулся от сна... или бреда, сейчас мне сложно вспомнить, я очнулся и понял, что больше так не смогу! Забрызганное кровью и зубной пастой зеркалло в ванной комнате отражало худого бледного старика. Заросшее щитиной лицо, ямы-глаза, синеватые губы... Белый порошок замутил мой разум и разбил мое тело. Я был в его власти, и сейчас, как никогда, ясно - осознал этот факт. Суставы во всем теле уже начинало крутить. На лбу выступили холодные капли пота. Спину ломило так, что я с трудом мог передвигаться по комнате. Нужно было спешить! Через пару часов я превращусь в тряпичную куклу! А пока - еще есть время! Я взял листок бумаги, дрожащей рукой черканул пару строк и отправился в ванную. Там за бочком унитаза у меня был тайник. Я осторожно снял белую плитку, выдвинул кусок цемента из холодной стены и достал пакет... Еще минуту, я стоял около бочка, а потом, собрав остатки воли пальцами разорвал целофан и нажал спуск. Всю мою страсть унесло водой... "Я молил, обезумев, морскую волну, чтоб меня унесла в глубину..." И она унесла. Я слышал ее шум, когда мои веки в последний раз поднялись, чтобы потом закрыться навсегда...