всему приходит конец. после каждого нового спектакля - занавес.
и на это можно смотреть с любых сторон: со стороны закона сохранения энергии, или же принимать существование начала и конца в качестве двух точек в одной плоскости, связанных некой линией, но
все мы даже не подозревая стекаем по стеклам машины в дождь и становимся единой лужей под колесами,
и кто-то другой проносится мимо нас,
по нам, в неизведанные дали. все имеет направление. от стрелки часов до взгляда.
ради чего бы мы ни жили, возможно даже мы более долговечны, нежели наша цель.
я слышу капли. будто сижу в сарае в паре веков отсюда, и дождь такой дикий, необузданный, а я только и вижу, что одну каплю,
свисающую с потолка во временном замешательстве.
что происходит, когда поезда сходят с рельс? что становится с поездами?
несутся ли они дальше, все дальше, по открытым полям с пшеницей, где ветер в монологе излагает истории о дальних краях, где он побывал или пробивая стены мчатся сквозь города, чужие дома, и другие дома, не совсем чужие, сквозь потоки горных рек, ведь поездам не надо никаких мостов, поезда - они не дышат, они просто выпущенные стрелы, только бы не останавливаться, не приезжать. вот бы стать поездом без точки прибытия и места отправления.
никто не пишет писем, не заходит на чай, и даже если вдруг захочется остаться, поезда не остаются. ни на чай. ни на пару сигарет. никакие слова не удержат от безграничной непреодолимой векторной свободы.
поезда - это тоже вечность. и, возможно, ее не выбирают.
