Закаленный в огне, ярость боя впитавший
Так удобно ты лег мне в ладонь
Остуженный в воде, битвы символом ставший
Тенью стелешься рядом со мной
Среди шума и криков, и звона металла
Когда сталь задевает вдруг сталь
Пусть запляшет мой меч эхом темного зала
И клинок отражает печаль
И печатью улыбок в опущенных лицах
На застывших холодных губах
Напряжение боя безвременьем длиться
Но мой меч не почувствует страх
Ведь меня называли Хоккайдской Волчицей
И не скажет Сэнсэй просто так
Напряжением стали молчание длиться
Пряным жарам на наших губах
Как возможно быть женщиной и самураем
И из двух достается одно
И достигнув гармонии всем я прощаю
Лишь себя мне простить не дано
Кровь прольется до дна, и у чаши дельфийской
Из запястья как алый ручей
Этой жертвою я заплачу за убийство
Кровь смешаю твою со своей
И тот должен убить, кто рожден самураем
И не смыть дождевою водой
Не достанется  воину ада и рая
После смерти опять будет бой
Не достанется воину ада и рая
После смерти опять будет бой...