[Sannin no kaikoroku.Примечание №1(обязательное).Начиная эти мемуары,я предполагаю,что буду писать их очень долго,на что-то переключая свое внимание, что-то рассказывая более подробно,а что-то утаивая.Не спеша и не торопясь.В конце концов, моя жизнь была(и продолжается пока что..) долгой и достаточно насыщенно всякого рода событиями.Начиная, предупрежу, что порой написано будет от третьего лица,а порой-от первого,это уж как получится.В случае вашего желания использовать эти записи где-то еще, позаботьтесь о том, чтобы я был предупржден и мое авторство было указано.Спасибо.Ваш Orochimaru_no_Kage]

Глава 4.Подарок.

На смерть маленького сына
Наша жизнь – росинка.
Пусть лишь капелька росы
Наша жизнь – и все же…
Исса

Мерное постукиванье ударяющихся о стекло капель смешивается с таким же мерным дыханьем спящего ребенка. Воздух бесшумно проникает в его легкие, грудь приподнимается. На выдохе звук - нечто среднее между хрипом и тихим свистом. Ребенок дышит приоткрытым ртом. Его лицо изредка освещается чуть зеленоватым светом от вспышек молний снаружи. От грома он даже не хмурится, как некоторые дети во сне. Вы видели лица спящих детей? Пушистые подрагивающие ресницы, раскрасневшиеся щеки, кожа мягко блестит, как атлас. Иногда причмокивают маленькими губками. Словом – ангелы. Такие лица бывают только у спящих детей и … мертвецов. Найдите разницу.

***
Уснув, Орочимару снова попал на кладбище. К могиле своей матери. Да вот только она была уже занесена снегом.
- Мальчик, не знаешь, чья это могила?- спросил кто-то у него из-за спины.
Орочимару обернулся и увидел женщину в стеклянной маске. Свою мать.
- Мама,- прошептал он, глядя на нее широко раскрытыми от радости глазами. В них и на губах сияла счастливая улыбка. Он повторил громче, нетвердыми шагами идя навстречу к женщине,- мама! Мама!
Он обнял ее, прижимаясь к ней и снова вдыхая знакомый, родной запах ее кожи.
Но женщина грубо оттолкнула его. В воздухе прозвенела пощечина. Щека мальчика запылала от удара стеклянной, но живой ладонью, он стоял парализованный, недоумевающий.
- Кто ты?! Кто ты?!- в приступе истерики кричала она, выдирая из своей прически целые клоки теперь спутанных, взлохмаченных волос.
- Но мама, это же я! Я! – прижимая ладонь к щеке, в отчаянье закричал мальчик.- Твой сын, Орочимару!
- Мой сын? Ты лжешь!! Он умер! Ах, мое бедное дитя… Мое бедное дитя!- она сжимала в руках нечто пищащее, завернутое в платок.- Ах, эти страшные глаза!! Эти страшные глаза!!!
Она бросила сверток с младенцем на землю и стала втаптывать его в снег босыми ногами. По снегу брызнула мутная кровь, писк затих. Маска полностью скрыла лицо безумной. Раскинув руки со скрюченными с растопыренными пальцами, она, шатаясь, сделала несколько шагов к Орочимару.
- Мой сын умер!!! Посмотри на себя, мальчик! Мерзкие глаза! Умер, умер!
Орочимару отступал назад все дальше и дальше, пока его спина не уперлась в холодный мрамор.
- Это его могила! Моего мальчика!- истошно вопила женщина.
Орочимару обернулся. Плохо умея читать, он все же узнал свое имя на надгробном камне. И внезапно понял, что стоит прямо на деревянной крышке гроба.
Крышка резко откинулась, и мальчик отлетел в сторону, покатившись по пыльной земле. Ни намека на снег не осталось.
Женщина вдруг упокоилась и шагнула внутрь гроба. Через мгновение она уже лежала в нем, сложив руки.
- Подойди,- слабым голосом откликнулась она.
Орочимару послушался, подошел ближе к гробу, с опаской глядя на него и боясь увидеть внутри… себя. В конце концов, на могиле было написано его имя.
Но ничего этого не случилось. Женщина, лежавшая внутри, ласково улыбалась ему.
- Мой мальчик, Орочимару,- мягко произнесла она, глядя в его глаза. Он теперь стоял совсем близко.- Прости, прости меня…
- Мама,- сдавленно проговорил мальчик.
- Прости, что оставила тебя, я правда не хотела, но мне надо было еще столько всего сделать! Сходить на рынок, испечь тебе пирог. Ты ведь любишь пироги, Орочи?- дальше она стала говорить о том, что сейчас немного отдохнет, а потом пойдет в город и купит столько всего, что ему непременно надо пойти с ней, чтобы помочь.
Орочимару слушал, и его сердце теплело. Сейчас она и правда чуть- чуть поспит, а потом они вместе действительно отправятся в город за покупками, а на следующий день у него будет день рожденья, и Сарутоби- сенсей подарит ему кунай. Настоящий.
Стоп. Это уже было. Или должно было быть.
- Я приготовила тебе подарок!- радостно улыбнулась женщина.- Давай, по секрету на ушко расскажу… Только ты все равно потом удивись, хорошо?
Орочимару тоже улыбнулся ей в ответ. Он прогнал те глупые мысли, которые крутились в его голове и подтачивали вновь обретенное счастье. Все это ложь. Это слишком реальная иллюзия. Или слишком правдоподобная иллюзорная реальность. Нет, правда. Иллюзия и ложь – это тот мир, в котором умерла его мама. Разве же это не логично? Все страхи просто приснились ему. Да, только в это можно поверить! И – так хочется верить.
Мальчик наклонился к матери, она положила руки на его плечи.
Вдалеке раздалась одинокая трель соловья. Ее подхватили другие птицы. Вышло солнце, его теплый свет погрузил унылое кладбище в лето. И губы женщины зашевелились, четко выговаривая каждое из заветных слов прямо в ухо Орочимару:
- Будь ты проклят, мой сын.

***
В груди Орочимару что-то оборвалось. Омертвевшая рука незнакомой женщины в гробу сжимала трепещущий комок.
Соткавшаяся вокруг темнота накинула на пространство свою сеть. Единственный свет исходил из сжатой ладони мертвой.
Его сердце. Бьется. Кричит, просит свободы. Страшно, больно, горько ему.
Не удивившись тому, что он не умер, лишившись сердца, мальчик вцепился одной рукой в ладонь полуистлевшего всего за несколько мгновений скелета, а другой зажимая пустую дыру в груди.
Сколько он ни старался, не мог разжать скрюченных серых пальцев… Пока скелет не стал осыпаться. Ветер уносил прах, пыль прочь, Орочимару прикрыл глаза руками. Когда облако рассеялось, в его ладони было зажато собственное сердце. Оно тревожно билось, распухая и сжимаясь, его стук эхом отдавался во всем пространстве, многократно усиливаясь. Орочимару убрал руку с груди, но там уже не было дыры как таковой. Сплошная белая кожа, но если надавить – внутри ничего нет. Как будто тело уже решило, что ему сердце не нужно.
« Что же делать? Как положить его обратно?»- в панике думал мальчик, его глаза рассеянно бегали.
- Что за дела?- спросил появившийся рядом Дзирайя и выхватил из его ладони сердце.- Дай-ка мне поглядеть… На что меняешься?
- Меняюсь? – Орочимару попытался отобрать его у друга. Свое сердце.- Но.. оно же мое!
- Как это твое?- невозмутимо ответил беловолосый мальчишка.- Ты мне сам только что подарил.
« А ведь верно»,- почему-то подумал Орочимару. Пошарил в карманах, и не нашел ничего, на что можно было бы поменяться.
- Эй, Тсунаде!- Дзирайя помахал рукой. Оттуда бежала маленькая девочка.- Гляди, что у меня есть!
Она отдышалась и придирчиво посмотрела на чуть успокоившееся сердце.
- Хочешь? Меняюсь!
Орочимару наблюдал за девочкой, раздумывавшей над тем, выгодна ли сделка. Ему самому стало интересно, что предложит взамен Тсунаде. Он и думать забыл, что маленький предмет в руке его друга должен сейчас находиться в его груди.
- Вот,- она вытянула вперед две руки. На одной ладони была маленькая коробочка, на другой – кулон на тонкой кожаной нитке.
- Что внутри?- спросил Дзирайя, кивнув на коробочку.
- Слизняк,- ответила девочка и в доказательство чуть ее приоткрыла. Там сидел жирный белый слизень с синей полоской вдоль спины.
- Ну давай его,- пожал плечами мальчик. На кулон он даже не взглянул.- Скормлю лягушкам.
- Тогда не надо!- фыркнула Тсунаде и спрятала руки за спину.
- Да больно мне нужен твой слизняк!- в свою очередь показал ей язык Дзирайя.
Девочка развернулась и побежала что есть мочи в темноту. Дзирайя погнался за ней.
Он же уносит сердце! Орочимару спохватился, когда обоих уже и след простыл. Но потом прислушался – сердце было на месте и билось ровно и размеренно.
- В следующий раз оно тебе так просто не достанется!- вокруг него, со всех сторон раздалось шипение.- Если, конечно, нужно будет.
Орочимару оглянулся, но никого не заметил. Он стоял на ровной белой площадке посреди черного пространства.
- Я хочу отсюда выбраться,- сказал он.
- Попробуй! Попробуй!!- зашептали миллионы голосов.- Слышали, он попробует!
Плитки, которыми была выложена площадка, стали отрываться от нее. Они поднимались в воздух и замирали на каком-то определенном уровне. Единственная, что не двинулась – та, что была под ногами мальчика.
- Но… они слишком высоко, чтобы подняться,- Орочимару посмотрел вверх, на черные квадраты над собой.
- Он хочет подняться! Нет, ну вы слышали! До чего забавный ребенок!
- Значит, нельзя, да? – со свойственной детям непосредственностью спросил Орочимару.
В ответ ему раздался смех. Презрительный, ехидный смех.
Если не вверх, то вниз.
Неизвестно как не свалившись вниз, в пропасть, Орочимару поднял плиту из-под своих ног, как поднимают крышки люков. Она и вправду открылась, безо всяких сюрпризов. Зачем-то зажав уши, они прыгнул внутрь.
И проснулся.

***
Несколько минут пролежав неподвижно, глядя в белый с трещинками потолок, Орочимару приложил руку к груди и прислушался. Все в порядке. То был только сон.
За окном медленно светало, солнце лениво поднималось к прохудившимся тучам, подгоняемым ветром и спешащим прочь от Конохи…
Мальчик откинул одеяло и сел в кровати, болтая ногами. Стащил со стоявшего рядом стула вычищенное кимоно и накинул его на голое тело. Под ним обнаружился небольшой сверток.
Орочимару удивленно посмотрел на него и, осторожно взяв в руки, потряс у уха. Ничего не гремит. Потянул за конец стягивающего ткань шнурка. И сразу вывалил содержимое на простыню.
На ней поблескивал кунай. Из темного металла, великолепно заточенный, на одной из граней вырезана извивающаяся змейка.
Глаза Орочимару загорелись, он вскочил на кровати, схватив подарок. Мальчик рассек воздух перед собой кунаем, сражаясь с невидимым противником. Еще несколько раз махнув оружием, Орочимару плюхнулся на одеяло и стал рассматривать свой подарок.
- Дзирайя обзавидуется,- тихо сказал он сам себе и от удовольствия даже прикрыл глаза. Потом спрятал кунай и бесшумно выскользнул из комнаты. Отыскав на кухне листочек бумаги и карандаш, которым жена Сарутоби записывала новоизобретенные рецепты, Орочимару чуть корявым почерком хираганой вывел: « Спасибо, сенсей» и, положив записку на видное место, вышел из дома, постаравшись закрыть дверь так, чтобы она не скрипела.

***
- Я дома,- произнес мальчик, скинув сандалии. Как и следовало, ему никто не ответил.
Не задерживаясь в коридоре, он почти вбежал в комнату матери. Никаких следов крови или чего бы то ни было еще не было. Только пыль висела в воздухе, поблескивая в лучах утреннего солнца. Орочимару открыл занавешенное окно. Поглядев на аккуратно заправленную постель, он вышел из комнаты.
Через несколько минут раздался стук. Мальчик подошел к двери и не спрашивая, кто там, открыл ее.
- Привет! – раздался звонкий голосок Тсунаде с порога.- Давно не спишь? А вот я бы поспала! Нет, разбудили с утра пораньше, в Академию сегодня да в Академию… Чего я там не видела?
- Привет,- поздоровался Орочимару, не обратив внимания на ее трескотню.- Ты зашла, чтобы напомнить, что ли?
- Нет, не совсем. Сарутоби - сенсей сказал дедушке, дедушка сказал маме, мама велела мне занести тебе вот это.
Она протянула ему корзинку, накрытую полотенцем.
И шепотом добавила:
- Только Дзирайе не говори, что я тебе бенто приносила! Смеяться будет. Не скажешь? – она доверчиво посмотрела на мальчика. Тот покачал головой.- Зайдем за ним, а?
Орочимару кивнул, отнес корзинку на кухню и пошел вместе с девочкой. По дороге она непрерывно болтала, он не слушал ее, думая о чем-то своем. У дома Дзирайи они стояли минут десять, но никто не открывал. Наконец дверь приоткрылась, за ней показалась его мама. Недоверчиво посмотрев на Орочимару, она перевела взгляд на Тсунаде и улыбнулась.
- А Дзирайя скоро выйдет?- поинтересовалась девочка.- Уже время в Академию идти!
- Батюшки!- всплеснула руками женщина.- А он только проснулся!
Она повернулась и крикнула:
- Дзирайя, поторапливайся! Не заставляй девочку ждать!
Тсунаде, услышав это, покраснела, Орочимару улыбнулся.
- Какую такую девочку?- донеслось ворчание Дзирайи и шлепанье босых ног по деревянному полу.- Не знаю никаких девочек! Пусть приходит позже, я занят!- сделав свой голос как можно более обиженным, прокричал тот.
- Быстрей, а то я приду в Академию первой!- глаза маленькой принцессы хитро блеснули.- Буду лучшей куноичи деревни!
- А я не хочу, может быть, становиться куноичи,- пробубнил Дзирайя, выходя из дома и поправляя пояс кимоно. Орочимару сдержал смешок. Что - что, а девушкой-ниндзя его другу быть точно не светило.- Я, может, великим писателем стану!
Он уже переступил порог, как его остановила мама.
- Как поросенок, честное слово!- она обернула его лицо на себя и вытерла платком щеки.- Иди уже…
Шумя и перегоняя друг друга, дети направились в Академию. Орочимару молчал, не принимая участия в вечном споре Тсунаде и Дзирайи. Воспоминания об увиденном во сне лениво всплывали в голове, но быстро исчезали. Ветер приятно щекотал шею, поднимая длинные, но легкие волосы, было тепло от солнечного света, падающего на спину.
Стоит ли задумывать о том, чего не было? Подарок подарку - рознь.