Фрагмент из недописанного романа "Третий год Волка"

Волк  возвращается из длительной прогулки в  стаю, чтобы сообщить о наблюдениях и открытиях. Волк живет в узком семейном союзе, не отказываясь от своей самостоятельности.  Волк может помочь лучше понять  и найти собственный путь. С помощью условной "энергии волка" можно установить контакт со своим внутренним миром.

Волчица — это власть, таящаяся в теле. Ее глаза так и вбирают в себя то, на что смотрят. Волчицы и женщины умеют двигаться очень тихо, производя не больше шума, чем кроткие ангелы. Сначала они украдкой выслеживают существо, которое привлекло их внимание. Потом неожиданно появляются перед ним, прицелившись глазом. Внезапно волчица или женщина резко поворачивается и исчезает, мелькнув гривой и хвостом, но только для того, чтобы сделать круг и снова появиться, теперь уже за спиной у чужака. Это и есть выслеживание. Хотя в буквальном понимании все друг друга давно увидели.

Женщина из другого мира считала себя волчицей. И несмотря на наличие собственного хвоста густых волос, напоминавших пеньку — и с виду, и на ощупь, с ее рюкзачка свисал еще и волчий хвост. Тут сразу было понятно, что стремление выглядеть дамой никогда не душило ее.

Она была самодостаточна как... Москва, и если когда-нибудь выбиралась в другой город, то разве что в нее на день-другой. Но в целом, как Феллини жил всю жизнь в Риме, и ему ничего было больше не надо, так и женщина из другого мира жила в своем городе.

По первому впечатлению она была не «вампиром», не «донором», а как бы «скользящей». Она быстро приспосабливалась к каждому своему спутнику. А граница во всех смыслах была ее привычной стихией.

Именно это и было их основным общим качеством с Андреем, который всю жизнь ощущал себя как волк-пограничник.

Среди мужчин, которые могут найти себе девушку в любом баре, и теми парнями, что вынуждены довольствоваться чтением книжек, Андрей был, так сказать, элемент переходный. То есть всю жизнь окружен обществом прекрасных женщин, большинство из которых его не хотели. Конечно, тех девушек, что его все ж захотели, не пересчитать по пальцам. Но это лишь потому, что свое совершеннолетие он отметил весьма давно. А так... большинство из тех, что были рядом, его не хотели... даже те, кто без всякого повода заявляли, что он хороший.

Андрей целыми днями находился на границе человеческих отношений, где слова не терпят выкриков, а слог упруг, как походка. Где горячность прячется внутрь, чувства — как сжатая пружина, а зрение и слух обострены... Тонкая грань дарит острые ощущения. Тело может бросать в жар или оно может покрываться гусиной кожей... Волк на границе, где самое место собакам, чувствует себя особо. От близости человека, да еще женщины, шерсть встает дыбом. Но вот ум... он должен в этом случае оставаться холодным. Ведь граница всегда полна неожиданностей. Граница, к которой он привык. Граница, привыкнуть к которой все равно невозможно.

Андрей и родился на условной границе. В момент его появления на свет линия восточного горизонта как раз переходила из Овна в Тельца, а десятый лунный день превращался в одиннадцатый.

Снежные горы — самая постоянная любовь Андрея — по сути граница между землей и небом. Ему повезло увидеть в синем солнечном небе и острую призму Казбека, и покатые горбы Эльбруса, и Ушбу,  и Домбай, и Софруджю... Но точнее всего горы были воспеты бардом прошлого века: "Кавказ твой контур затуманенный прописан в памяти моей". Точнее не скажешь, ни про горы, ни про границы человеческих отношений. Границы чаще всего размыты и зыбки, особенно для тех, кто наблюдает за ними издалека...

Труднее всего там, где границ вовсе нет. Как было, когда Андрей заблудился в хибинской тундре. Ни компаса, ни карты. Никаких ориентиров по сторонам света: солнце — неудобный подсказчик тому, кто не привык к полярному дню, а мхи тут растут с любой стороны камней. Старые горы с похожим рельефом. Всюду одинаковая пестрота красок. И где-то поблизости гуляет медведица с медвежатами, укравшая колбасу в одну из предыдущих ночевок. Много часов он ходил по мхам, пока не вышел к своим. Просто повезло. Точнее помиловал Бог.
Наверное, в это самое время в далекой столице абортмахер-убийца отправил невинное существо в путешествие по ту сторону границы жизни и смерти. И Бог гневался, так что Андрей никак не мог обнаружить ориентиры для верной дороги.

Зато границы — хороший ориентир. В духовной жизни — особенно. Поболее, чем в любви.