Из всех полудетских-полувзрослых постановок последнего времени (более удачных, как «Сказки на всякий случай» в РАМТе, менее удачных, как «Муми-тролль и комета» в ТЦ СТД на Страстном, и откровенно халтурных, как недавние «Чудеса вверх тормашками), у «Ежика в тумане» Щукина больше всего общего с «Муми-троллем» Богомолова: те же претензии на серьезность проблематики (конечность жизни, одиночество, выбор собственного пути и умение сосуществовать с другими) и откровенно тюзовская (в плохом понимании слова) эстетика.

     Герои сказок Козлова — Ежик (Юрий Красков), Медвежонок (Евгений Косырев), Ослик (Дмитрий Кубасов) и Зайка (Евгения Крегжде) — составляют подобие джаз-банда: Медвежонок играет на контрабасе, Ежик — на гармошке (которую, правда, отчего-то называет скрипкой, но это, видимо, метафора), Ослик — на гитаре, а Зайка лупит по чему-то вроде глиняного кувшина, как по барабану.

     Это сразу заставляет вспомнить басню Крылова «Квартет». Тем более, что музыка у зверей идет действительно «не та» — каждый в спектакле играет что-то свое в меру индивидуального умения и понимания.

     Ежик, главный герой, глазами которого мы смотрим на остальных (композиционная «рамка» спектакля — фантазия Ежика, «В полудреме можно вообразить что хочешь. И все что вообразишь, будет как живое. И тогда-то можно услышать звуки и голоса» — говорит он, так что возможно, все остальные — лишь плод его одинокого воображения), какой-то облезлый, говорит с сюсюкающими интонациями; Ослик с подобием «ирокеза» на голове из последних сил пучит глаза, как будто актер перед выходом из-за кулис принял лошадиную дозу «шаровылупина» (а вообще Дмитрию Кубасову с его романтической внешностью играть бы Ромео или, на худой конец, кого-нибудь из его друзей, а не сказочного Ослика); Зайка получилась девочкой-оторвой; а Медвежонок (его играет обаятельный толстяк Евгений Косырев, быстро набирающий актерские очки в театре, а при нормальной телевизионной раскрутке его ждет настоящий звездный успех) — традиционный для «классических» советских детских спектаклей персонаж.

     При этом проблемы их волнуют общие — они заранее договариваются, как будут ходить друг другу на могилки и поливать их из лейки, чтобы снова прорасти из земли (архаичное мифологическое представление о цикличности жизни в природе в контексте откровенной тюзятины производит гнетущее впечатление), ну и, как положено героям Козлова, протирают звезды, стремятся к морю и вообще страдают всякой фигней.

     Главный режиссерский просчет — композиционный. Новеллы не отбиваются друг о друга, следуют одна за другой практически в режиме нон-стоп, но при этом и в линейный последовательный сюжет не выстраиваются. В результате выходит нечто сумбурное и скомканное, непонятно на какую аудиторию рассчитанное мероприятие.

     Для детей этот «Ежик» скучен, потому что в нем почти нет внешнего действия. Для взрослых слишком примитивен по художественному решению и неглубокому (несмотря на самые серьезные замашки) пониманию первоисточника. Облака на сухой горох не ловятся.