Каждый день, когда я бегу куда-то по городу или под ним – в светло-отрешенных переходах метро – мне хочется запомнить каждую мелочь, каждый штрих, чтобы потом можно было воспроизвести в памяти оттенок волос, шуршание меха, еле уловимый запах. Как будто веду дневник ощущений настоящего времени. Как будто внутренний голос читает ненаписанную книгу или сценарий неснятого фильма, где главная роль – моя. Как у Гришковца, я смотрю на мир из своей головы, изнутри себя. И параллельно с этим кто-то заботливо включает закадровый текст. В моем фильме текст говорю не я, а, например, Аркадий Арканов. Как в «Упасть вверх». Чтобы получилось одновременно смешно, едко и глубоко.
У меня не возникает сомнений, что главная роль – моя. По крайней мере, в фильме про мою жизнь. Так почему же в самОй этой жизни я соглашаюсь на «кушать подано»?