Придерживайтесь «я есть»
Вопрос: Вы когда-нибудь бываете весёлым или грустным? Вы испытываете радость и печаль?
Махарадж: Называйте их как хотите. Для меня это просто состояния ума, а я не являюсь умом.
В: Любовь — это состояние ума?
М: Это опять зависит от того, что вы вкладываете в понятие любви. Желание, разумеется, является состоянием ума. Но реализация единства находится за пределами ума.
Для меня ничто не существует само по себе. Всё есть Я, всё является мной. Видеть себя во всех и всех в себе — это несомненно любовь.
В: Когда я вижу что-то приятное, я хочу это. Кто именно хочет? Я или ум?
М: Вопрос задан неверно. Нет никакого «кто». Есть желание, страх, гнев, и ум говорит: «Это я, это моё». Нет такой вещи, которая могла бы быть названа «мной» или «моим». Желание — это состояние ума, воспринимаемое и названное умом. Если бы ум не воспринимал и не давал имена, что стало бы с желанием?
В: Но существует ли восприятие без присвоения имён?
М: Конечно. Присвоение имён не выходит за пределы ума, а восприятие — это само сознание.
В: Когда кто-то умирает, что именно происходит?М: Ничего не происходит. Нечто становится ничем. Ничего не было, ничего не осталось.В: Но ведь есть же различие между живыми и мёртвыми. Вы говорите о живых как о мёртвых, а о мёртвых как о живых.
М: Почему вас беспокоит один умирающий человек, но не заботят миллионы умирающих каждый день?
Каждый миг целые вселенные исчезают и появляются на свет — что, мне теперь плакать над ними? Мне ясно одно: всё, что есть, живёт и движется и обладает собственным бытием в сознании, а я пребываю внутри и вне сознания. Внутри я свидетель, вне — я Бытие.В: Но вам же не всё равно, если ваш ребёнок болеет?
М: Я не волнуюсь. Я просто делаю то, что нужно. Я не беспокоюсь о будущем. Правильная реакция на любую ситуацию — моя натура. Я не останавливаюсь, чтобы решить, что делать. Я действую и двигаюсь дальше. Результаты меня не касаются. Меня не касается даже, хорошие они или плохие. Какими бы они ни были, пусть такими и будут — если они ко мне вернутся, я снова займусь ими. Или, точнее, случится так, что я снова займусь ими.
В моих действиях нет чувства цели. Вещи происходят так, как происходят, не потому что я так делаю, а потому что я есть так, что они происходят. В действительности ничто никогда не происходит.
Когда ум беспокоен, он заставляет Шиву танцевать, подобно тому как беспокойные воды озера заставляют танцевать луну. Это всё иллюзия, возникающая из ложных представлений.
В: Но вы определённо осознаёте многие вещи и действуете соответственно их природе. Вы относитесь к детям как к детям, а ко взрослым как ко взрослым.
М: Как вкус соли пропитывает великий океан и каждая капля морской воды несёт тот же вкус, так и любые переживания дают мне привкус реальности, всегда свежую реализацию моего собственного бытия.
В: Существую ли я в вашем мире также, как вы в моём?
М: Разумеется, вы есть и я есть. Но только как точки в сознании. Без сознания мы ничто. Это необходимо усвоить: мир держится на тоненькой ниточке сознания. Нет сознания — нет мира.В: В сознании много точек, а миров так же много?
М: Возьмём, к примеру, сон. В больнице может быть много пациентов. Все они спят, все видят сны, каждый видит свой собственный личный сон. Эти пациенты не связаны друг с другом, не влияют друг на друга, у них только один общий фактор — болезнь. Таким же образом мы отделили себя в своём воображении от реального мира общего опыта и заключили себя в облако персональных желаний и страхов, образов и мыслей, идей и концепций.
В: Это мне понятно. Но в чём причина такого огромного разнообразия персональных миров?
М: Разнообразие не так велико. Все сны наложены на общий мир. До некоторой степени они формируют друг друга и влияют друг на друга. Изначальное единство действует несмотря ни на что.
В корне всего этого лежит самозабвение, незнание того, кто я есть.В: Чтобы забыть, надо вначале знать. Знал ли я, кто я, перед тем как забыть?
М: Конечно. Забывание себя присуще знанию себя. Сознательное и бессознательное — это два аспекта одной жизни. Они сосуществуют.
Чтобы познать мир, вы забываете себя, чтобы познать себя, вы забываете мир.
В конце концов, что такое мир? Собрание воспоминаний.
Придерживайтесь единственной вещи, которая имеет значение, держитесь за «я есть» и отпустите всё остальное. Это и есть садхана. В реализации нет ничего, за что можно было бы держаться или что можно было бы забыть. Всё есть знание, но ничто не является воспоминанием.
В: В чём причина самозабвения?
М: Причины нет, потому что нет забывания. Состояния ума сменяют друг друга, каждое последующее стирает предыдущее. Память о себе — это одно состояние, забвение себя — другое. Они сменяют друг друга, как день и ночь. Реальность — за пределами обоих.
В: Но ведь должна быть какая-то разница между забыванием и незнанием. Незнанию не нужны причины. Забывание предполагает изначальное знание, а также тенденцию или способность забывать. Я признаю, что не могу проникнуть в причину незнания, но забывание должно от чего-то зависеть.
М: Незнания не существует. Есть только забывание. Что особенного в забывании? Забыть так же просто, как вспомнить.
В: Разве не несчастье — забыть себя?
М: Такое же несчастье, как помнить себя постоянно. Есть состояние за пределами забывания и незабывания — естественное состояние. Помнить, забыть — всё это состояния ума, ограниченного мыслями и словами. Возьмём для примера концепцию рождения. Мне говорят, что я был рождён. Я не помню. Мне говорят, что я умру. Я этого не представляю. Вы говорите мне, что я забыл или у меня не хватает воображения. Но я просто не могу вспомнить то, чего не было, или представить то, что явно невозможно. Тела рождаются и тела умирают, но что мне до этого? Тела появляются и исчезают в сознании, а сознание само рождается во мне. Я есть жизнь, и мне принадлежат тело и ум.
В: Вы сказали, что в основе мира лежит самозабвение. Чтобы забыть, я должен вначале помнить. Что я не могу вспомнить? Я не забыл, что я есть.
М: Это «я есть» тоже может быть частью иллюзии.В: Как такое может быть? Вы не можете доказать мне, что меня нет. Даже если меня убедят, что меня нет, я всё равно есть.
М: Реальность нельзя доказать или отвергнуть. В пределах ума вы не сможете, за пределами ума — не будет необходимости. В реальности вопрос «Что реально?» не возникнет. Проявленное (сагуна) и непроявленное (ниргуна)есть одно.В: В таком случае всё реально.
М: Я есть всё. Если всё есть я, то всё реально. Если оно отдельно от меня, то ничто не реально.В: У меня нет чувства, что мир — это ошибка.
М: Вы можете утверждать это только в конце поиска, не в начале. Конечно, когда вы различите и отпустите всё нереальное, останется только реальное.
В: А что-нибудь останется?
М: Реальное останется. Но не позволяйте словам запутать себя!
В: С незапамятных времён, в течение бесчисленных рождений я строю, совершенствую и украшаю свой мир. Он не совершенен, но и не иллюзорен. Это процесс.
М: Вы ошибаетесь. Мир не существует отдельно от вас. В каждый миг он — всего лишь отражение вас. Вы создаёте его, вы и разрушаете его.
В: И строю его снова, более совершенным.
М: Чтобы сделать его более совершенным, надо его опровергнуть. Чтобы жить, нужно умереть. Не может быть перерождения без смерти.
В: Ваша вселенная совершенна. Моя личная вселенная ещё совершенствуется.
М: Ваша личная вселенная не существует сама по себе. Это просто ограниченная и искажённая проекция реального.
В совершенствовании нуждается не эта вселенная, а ваш способ видения.В: Как вы её видите?
М: Это сцена, на которой разыгрывается мировой спектакль. Качество представления — это всё, что имеет значение: не то, что говорят и делают актёры, а как они это говорят и делают.В: Мне не нравится концепция лилы (игры). Я предпочитаю сравнивать мир со строительной площадкой, на которой мы строители.
М: Вы воспринимаете всё слишком серьёзно. Что плохого в игре?
У вас есть цель только до тех пор, пока вы не обретёте целостность (пурна), до этих пор целью будет целостность, совершенство.
Но когда вы обрели целостность изнутри и снаружи, стали самодостаточным, тогда вы наслаждаетесь вселенной, а не работаете на неё.
Нереализованным существам вы можете показаться усердным тружеником, но это их иллюзия. Кажется, что спортсмены совершают неимоверные усилия, но единственным их мотивом является игра и показ себя.
В: Вы хотите сказать, что Бог просто развлекается, совершает бесцельные действия?
М: Бог не только правильный и хороший, он ещё и красивый (сатьям-шивам-сундарам). Он творит красоту для наслаждения ею.В: Но тогда его целью является красота!
М: Почему вы настаиваете на цели? Цель подразумевает движение, изменение, чувство несовершенства.
Бог не стремится к красоте — всё, что он делает, прекрасно.
Вы можете утверждать, что цветок пытается быть красивым? Он красив по самой своей природе.
Бог — это само совершенство, а не попытка стать совершенным.
В: Цель осуществляет себя в красоте.
М: Что красиво? Красиво то, что воспринимается с блаженством. Блаженство — сущность красоты.В: Вы говорите о Сат-Чит-Ананде. Очевидно, что я есть. Очевидно, что я сознаю. Но не очевидно, что я счастлив. Куда ушло моё счастье?
М: Полностью осознавая своё собственное бытие, вы всегда будете в блаженстве.
Отвлекая свой ум от себя и направляя его на то, чем вы не являетесь, вы теряете чувство благополучия, ощущение того, что всё хорошо.
В: Перед нами два пути: путь усилий (йога марго) и лёгкий путь (бхога марго). Оба ведут к одной цели — освобождению.
М: Почему вы называете бхогу путём? Как лёгкость может дать вам совершенство?
В: Совершенный аскет (йог) достигнет реальности. Совершенный наслаждающийся (бхог) тоже придёт к ней.
М: Как такое может быть? Разве они не противоречат друг другу?
В: Крайности сходятся. Быть совершенным бхогом сложнее, чем быть совершенным йогом.
Я простой человек и не осмеливаюсь утверждать, что сужу верно. И йог, и бхог заняты поисками счастья. Йог хочет иметь его постоянно, а бхог удовлетворяется непостоянным. Часто бхог совершает больше усилий, чем йог. ЛЛ: Чего стоит ваше счастье, если вам необходимо совершать усилия и работать на него? Истинное счастье спонтанно и не требует усилий.
В: Все существа ищут счастья. Различны только средства поиска. Одни ищут его внутри, это йоги. Другие ищут его снаружи, это бхоги. Но они нужны друг другу.
М: Удовольствия и боль сменяют друг друга. Счастье неколебимо. То, что можно искать и найти, не настоящее. Найдите то, что вы никогда не теряли, найдите неотъемлемое.