Я уже издалека заметил что у подъезда лежит... то ли вещи чьи то, то ли бомж какой… Подойдя поближе понял что это наш знакомый - Поэт. На нем была черная кожаная куртка, брюки заместились трениками.
Он лежал грязный в луже. Спал.
- По-моему он наркоман…
- А по-моему просто алкаш
- Нет. Он кому-то звонил и что-то выяснял. А потом за чем-то ездил на Дыбенко. И вернулся никакой… И на хера я согласилась за ним присмотреть?!
- И на хера?
- У нас мамы подруги. Его мама сказала – он зашитый, посмотри за ним. Новую жизнь хочет начать. Нет, он точно нарик. Что делать будем?
- Да… Не знаю что делать.
- У него много денег с собой. Нужно их забрать. Я потом его маме вышлю. А его самого отправим обратно. Они у него в паспорте.
- Да его обчистили уже давно. Наверняка. Сколько он так? Два дня?
- Он воняет как бомжара! Кто к нему подойдет?!
- Вообще то да. Я правда не нюхал но вид у него…
- Может ты спустишься? Они в куртке, в паспорте.
Поэт проснулся. Сидел на скамейке возле лужи.
- Привет
- Привет.
- Ты меня помнишь?
- Помню.
- Скажи, деньги у тебя еще? Ты их не потерял?
- У меня.
- Сделаем так – ты мне их сейчас отдашь, чтобы они не потерялись. Я их положу куда-нибудь. А потом ты их заберешь.
- Нет
- Ты мне не доверяешь?
- Доверяю.
- А что ты делать собираешься?
- Не знаю
Я поднялся обратно. Оля с Танькой курили на кухне.
- Ну?
- Не отдает
- Так отобрал бы!
- Ага. Картина – копаюсь в одежде у бомжа. Вдруг он орать начнет?
- А может милицию вызвать? Вытрезвитель?
После нескольких попыток мы дозвонились до нужного диспетчера. Нам пообещали, что приедут через час.
Поэт похмельно перемещался с крыльца в парадное и обратно, распугивая местных жителей. Затем куда-то исчез.
- В ларек пошел. За коктейлем, явно…
- А может деньги у него в сумке? Давай там посмотрим!

В «Стирке» поэты читали стихи про «соски мертвой оленихи». Что-то еще. Более и менее дикое. Нам быстро надоело. Мы вышли на малооживленную улицу.
- Все с ними понятно, - весело сказал Поэт.
- И что понятно? – спросили мы.
- Это не творчество.
- Ну да. Не творчество. Но вообще-то, прежде чем про других говорить…
- У тебя есть твое… творчество? С собой в смысле?
- У меня с собой нет. Но я могу вслух.
«Лучше конечно не вслух…» - подумал я.
- Ну давай…
Я всегда в шоке от самоуверенных творческих единиц. Особенно от поэтов.
Он прочитал не гениальное, но и не слишком плохое стихотворение про то как он, Поэт, идет по льдинам и весна вокруг…про Есенина какая то фраза… На слух вообще стихи не воспринимаю. И не читаю почти. Так, просматриваю на предмет гениальных строк и словосочетаний.
- Ну так. Ничего вроде, - от нас комплиментов не дождешься.
- А вы же музыку играете? В группе?
- Играем
- Я много про вас слышал там. Но музыки не попадалось. Дадите послушать?
- Дадим. Но у нас нет с собой. Потом как-нибудь.

Они со Славой в детстве на хоккей ходили. Приятелями вовсе не были. Пересекались то тут, то там. Друг друга, брат брата, знакомый знакомого. Как в любом маленьком городке. Вот он на нас в Питере и вышел.
Через пару недель к нашему удивлению Поэт нашел работу, хоть и сомнительную (по словам Оли). Еще через месяц загремел в больницу. Оказалось что у него гепатит. Именно та форма, которая чаще всего встречается у наркоманов. Я собирался к нему приехать, навестить. Да так и не приехал. Забегался как говорят в таких случаях. Потом мне сказали, что Поэт умер. К неловкой радости окружающих. Камень с души…

Я копался в его сумке. Денег мы не нашли. Аккуратно отбросив личные средства гигиены, всякие трусы-носки, я наткнулся на прозрачную папку с исписанными листочками.
- Хоть стихи нашлись… - сказали девчонки.
После недолгого пролистывания, я нашел то самое стихотворение про льдины и Есенина. Прочитал уже с большим интересом.
- Так…- из прихожей донесся негрустный олин голос. – Он на лестнице. Вырубился. Антон! Забери у него деньги!
Самой смешно.
Я полез внутрь Поэта, точнее внутрь его кожаной куртки. Она с ним крепко срослась за два-три дня и запах был общий - вокруг, поэтому было ощущение, что залезаешь внутрь живого существа.
Я вынул влажный паспорт и пачку денег, тоже влажных. Мы с Олей и Танькой сунули их в полиэтиленовый пакет, положили на форточку – сушиться и проветриваться. А я пошел в ванную отмывать руки.