http://www.liveinternet.ru/users/sterne/post34222179/page1.html
Аллилуйя возлюбленной паре!
Мы забыли, бранясь и пируя,
Для чего мы на землю попали.
Аллилуйя любви! Аллилуйя!

Сашенька, когда я думала над тем, что тебе подарить, добрый ангел по имени Акеллка50 подсказал мне, что лучший подарок – это подарок, сделанный своими руками. А своими руками я ничего не могу сделать лучше, чем написать очередной текстик. Над темой подарка, сделанного своими руками, я думала не долго. Я вспомнила наш давешний разговор о поэме и спектакле, поставленном по одноименному либретто. «Юнона и Авось».
Провидение пошло мне навстречу, и случайно мне достался билет на этот спектакль. Не в Ленком, ясен перец, но всё же…
Так случайно, но вполне закономерно, воспоминания были живо выдернуты из тех времен, когда я сутками ходила и шепотом бубнила себе под нос мелодии Рыбникова, строки Вознесенского. И я поняла, что вполне готова, чтоб попробовать рассказать. Рассказать, как же всё это было. Рассказать как сказку, как предание глубокой старины и обманный отголосок дальнего, очень дальнего эха из того прошлого, когда люди бились на дуэлях, открывали новые земли, снаряжали корабли и пускались в плавание. В очень дальнее плавание в поисках мечты вечно неуёмной и страдающей русской души. Когда люди совершали такие поступки, о которых будут рассказывать легенды.
Тогда в восьмидесятые, когда Захаров поставил в Ленкоме рок-оперу Рыбникова, когда Вознесенский написал по своей же поэме либретто, когда впервые на академической сцене в спектакле играла живьём рок-группа, создавая спектаклю несколько скандальную славу и, как бы сказали сейчас, пиар, было легко прослыть гениальным бунтарём. Цензурный запрет мог быть наложен практически на всё. Собственно, пройти все препоны могло только творение поистине гениальное. К примеру, как бы ни были некоторые власть имущие люди недовольны Гамлетом с гитарой и в свитере грубой вязки у Любимова, спектакль жил. Большая часть страны никогда не видала Высоцкого в роли Гамлета даже с галерки, но, тем не менее, знала о спектакле, мечтала посмотреть и, даже не видя, бурно обсуждала все режиссерские находки и нюансы актерской игры. Находя в метаниях и страданиях самого не решительного Датского принца в истории отголоски современной действительности.
«Юнона и Авось» не имела и половины тех не легитимных с точки зрения функционеров от театра моментов, которые создали славу «Гамлету» с «Таганки». В конце концов, играющая рок-группа исполняла даже не «Битлз», а вполне легитимную музыку Алексея Рыбникова. Да и текст Андрея Вознесенского прошёл все мыслимые инстанции, прежде чем был опубликован в 1970 году. Вознесенскому уже досталось по первое число за несколько вольное обращение с историческими фактами. Всё, что было возможно, было припудрено и прикрыто. Да, конечно, Голос Богоматери, как не крути, немного не вписывался в существующие каноны. Но всё ж таки век XIX… Всегда можно было сослаться на реалии того времени. Так что, будучи не совсем благожелательным в обществе победившего социализма, был оправдан ходом повествования. Граф, как главный герой повествования, тоже был не совсем то, чтобы хотелось. Уж лучше бы крестьянин или пролетарий. Но, опять же, век не тот, чтоб пролетарий стал булыжник выкапывать. Впереди ж были самые что ни на есть декабристы. Так почему не вложить в аристократически уста пару-тройку фраз, свидетельствующих о недовольстве царствующей фамилией и монархиями в совокупности.
Российская империя — тюрьма,
Но за границей тоже кутерьма.
Родилось рано наше поколение,
Чужда чужбина нам и скучен дом,
Расформированное поколение,
Мы в одиночку к истине бредем.
Чего ищу?... Чего-то свежего
Земли старые — старый сифилис,
Начинают театры с вешалок,
Начинаются царства с виселиц.
Он же почти призывал к свержению существующего строя, очень даже спорил к правителями и царями. Сам по себе являлся даже несколько бунтарём… Говорил же он
Земли новые — табула раза,
Расселю там новую расу,
Третий мир без деньги и петли.
Ни республики, ни короны,
Где земли золотое лоно!

Как по золоту пишут иконы,
Будут лики людей светлы!
Как по золоту пишут иконы,
Будут лики людей светлы!

Получается известная в литературе и включенная даже в школьную программу фигура лишнего человека…
Смешно с всемирной тупостью бороться,
Свобода потеряла первородство.
Ее нет ни здесь, ни там.
Куда же плыть?...
Не знаю, капитан...
Так что пусть уж…
Политическая составляющая спектакля со временем отошла в сторону. Спектакль перестал быть Манифестом социального неповиновения. Осталось только творчество. Гениальная музыка и волшебные слова. Этого у Вознесенского не отнимешь – искусством облекать в слова волшебство он обладает как никто…
Устал я ждать, я верить устаю,
Когда взойдет, Господь, что Ты посеял?
Нам не постигнуть истину Твою,
Нам даже в смерти не найти спасенья.
Нас в срамоте застанет смерти час
И отвернутся ангелы от нас...
Я удивляюсь, Господи, Тебе,
Поистине — кто может, тот не хочет,
Тебе милы, кто добродетель корчит,
А я не умещаюсь в их толпе.
Как небо на мои дела плевало,
Так я плюю на милости небес!
Я пуст! Я нищая падаль!
Себя я утратил...
Создатель! Создатель! Создатель!
Ты дух мой похитил
Пустыню обитель,
Стучу по груди пустотелой,
Как дятел!
Создатель! Создатель! Создатель!
И, по моему разумению, подвиг поэта. Он есть. И не зависит от того, разрешили спектакль или могли и не разрешить. Есть там эта самая политика или ее там и в помине не было сроду. Потому что главное он сделал еще тогда, когда взял чистый лист бумаги и написал первую строчку поэмы.
А всё началось с того, что «В Ванкувере один профессор дал мне историческое исследование о Резанове, изданное в Америке. Я был потрясен: этой историей интересуются американцы, в России же историки игнорируют эту тему. Русские ничего не знают о великом русском путешественнике. Я считаю, что его любовная история сильнее, чем “Ромео и Джульетта”. В Вероне есть Дом Ромео и Джульетты. За ним стоит стена, очень похожая на кремлевскую, с зубцами. Будто бы за стеной Кремля они занимаются любовью. Но это все выдумано, потому что Ромео и Джульетты не было, а Кончита и Резанов были. Если бы они обвенчались, то Россия бы вступила на тот берег океана, то, что мы называем Калифорнией и Американской Британской Колумбией, было бы русской территорией - и вся мировая история пошла бы по другому пути. Все это меня захватило. Я стал собирать исторические свидетельства.»
Понимаешь, Санюшка, самое главное во всей этой истории, в спектаклях и поэмах то, что всё это было на самом деле. Есть свидетельства и факты.
Есть она…Любовь то…Именно такая, как в «Ромео и Джульетте». И даже круче. Потому как не закончилось все так просто…Выпил, мол, йаду и всё… В жизни всё получается грубее, больнее и не так возвышенно. И смерть не прекращает вражду. Не получается так, что, мол, они поняли, как были не правы, когда запрещали любить. И никто не водружает на могилы позолоченных болванчиков. Память о них умирает вместе с ними. А в Красноярске, где находилась безвестная могила графа Николая Резанова, на месте бывшего Воскресенского кладбища на набережной Енисея. Этой зимой устроили каток… А кладбище снесли. Вот так-то вот…
Только, знаешь, любовь то выжила… 13 марта 2007 года (так уж совпало) исполнилось 200 лет со дня смерти графа Резанова.
И больше 200 лет, как живёт его любовь.

Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить не обутая выйдешь,
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь.

Не мигают слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни
Ты меня никогда не забудешь
И уже никогда не увидишь

Заслонивши тебя от простуды,
Я подумаю "Боже всевышний!",
Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда не увижу.

И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, долетевших оттуда,
Я тебя никогда не увижу
И уже никогда не забуду.

Эту речку в мурашках простуды,
Это адмиралтейство и биржу
Я уже никогда не забуду
И уже никогда не увижу …

Как возникает любовь? Где ее истоки? Я давно думаю над этим. И без результата. Придумаю – напишу еще. Но пока… Пока я могу попытаться рассказать лишь историю любви. Реальных живых людей. Сейчас, когда прошло больше 200 лет, ходят разные версии этого сюжета. Мол, всё было не так, и всё не то. Только вот факты… Они говорят о другом.
Началось всё во времена Великой Екатерины. Любвеобильной царицы нашей. Положила она глаз на юного драгуна Николая Резанова – одного из многих караульщиков покоя царицы у дверей во время ее ночного сна. Фаворит Платон Зубов вовремя заметил этот интерес царицы и отослал наглеца в Иркутск, с повелением не возвращаться, пока не жениться, справедливо рассудив, что молодая жена сможет составить достойную конкуренцию престарелой императрице. Резанов так и сделал. А кто б попробовал воспротивиться? Анна Григорьевна Шелехова – дочь «сибирского царя», основателя Российско-американской компании – составила его счастье. Двое деток, мальчик и девочка, закадычный друг император Павел, любимая жена, должности и награды, интересная и прибыльная работа по продвижению интересов сибирского купечества при дворе, участие в прожектах тестя… Что могло быть лучше? Но жена умерла. И пять лет безутешного вдовства и бесконечной печали.
"Господи, услышь меня, услыши мя, Господи!
По морям бушующим я плыву без компаса,
я зову без голоса, пучинам отданный:
"Родина, услышь меня, услыши мя, Родина!"
И летят покойники и планеты по небу:
"Кто-нибудь услышь меня, услыши мя, кто-нибудь!"
……………………………………………………………….
Мне сорок, но успокоенья нет —
Всю жизнь бегу за призраком свободы
В мои-то годы нет иной заботы!





Тут в достоверную историческую канву вклинивается легенда, которую рассказывает сам Резанов…
Меня по свету гонит страшный бред,
Душой я болен с отроческих лет,
Когда на мне остановился взгляд
Казанской Божьей Матери!

Увидел в Ней не Вседержительницу Деву,
А женщину с вишневыми глазами.
Хотелось защитить ее, спасти
Мне не помог ни врач, ни богослов,
Я посягнул на Божию любовь.

Знал многих женщин, схоронил жену,
Но всюду чуял тайный взгляд вишневый…

Вот уж этот момент никак не поддается доказательному анализу)). Но тем не менее, красиво… Желать увидеть и видеть в каждой женщине – Богоматерь… И относится соответственно… Искать, находить и терять ту, которая своим Покровом будет в жизни светочем и хранителем души, светлым ангелом небесным… Молиться об благословении и успокоении души, ждать всю жизнь и тревожиться в разлуке… Вечный крест Богородицы в русской традиции. Всегда на Руси Богородица была именно Покровительницей и Радетельницей, в отличие от Европы, где, прежде всего, Богородица – символ Прекрасной Дамы.
Так или иначе, но, потеряв жену, Резанов считает жизнь завершенной. Смысла в ней он более не видит.

С горя ли и черной меланхолии, осененный ли желанием забыться, увекшись «дерзновенным прожектом» ли, желающий найти успокоение в стремлении к мечте недостижимой ли, решается он уговорить императора поддержать его план о первом русском кругосветном путешествии.
Милостивый государь мой Алексей Николаевич РУМЯНЦЕВ!
Уповая на всемилостивейшее покровительство Ваше, вознамериваюсь просить Вас о поддержке моего дерзновенного прожекта. С помощью Божией намереваюсь я ныне, возглавив первое кругосветное путешествие россиян, жизнь отдать расцвету Российско-американской кампании, с тем, чтобы распространить свет Отечества нашего до Калифорнии и Сандвичевых островов.
Ваше сиятельство, ежели материальные затруднения окажутся единственной преградой на пути к американскому континенту — готов буду приобрести на собственные средства две шхуны на Санкт-Петербургской верфи и, придав им соответственно наименования "Юнона" и "Авось" преисполнен буду решимости в начале лета 1806 года пуститься в плавание к берегам Нового Света.
Да будет судьба России крылата парусами!

Уезжая из имения, прощаясь с детьми и родными, сказал он: «Не в схимну иду, а в служенье Отечеству». Смысл был обретен. Шаткое равновесие достигнуто. А впереди был путь.
В море соли и так до черта
Морю не надо слез,
Морю не надо слез.
Наша вера вернее расчета,
Нас вывозит "АВОСЬ",
Нас вывозит "АВОСЬ"!

Нас мало, нас адски мало,
А самое страшное, что мы врозь,
Но из всех притонов, из всех кошмаров
Мы возвращаемся на "АВОСЬ"

Вместо флейты подымем флягу,
Чтобы смелее жилось,
Чтобы смелее жилось.
Под Российским небесным флагом
И девизом "АВОСЬ",
И девизом "АВОСЬ".

Нас мало, и нас все меньше,
И парус пробит насквозь,
Но сердца забывчивых женщин
Не забудут "АВОСЬ"!

В море соли и так до черта
Морю не надо слез
Морю не надо слез...
Наша вера вернее расчета
Нас вывозит "АВОСЬ",
Нас вывозит "АВОСЬ"!

Вместо флейты подымем флягу,
Чтобы смелее жилось,
Чтобы смелее жилось,
По Российским крестовым флагом
И девизом "АВОСЬ",
И девизом "АВОСЬ"!

Любезный государь, граф Алексей Николаевич!
Сообщаю о прибытии к берегам Калифорнии; команда в пути оцыножила, люди начали слягать, питались одними птицами морскими, теперь, слава Богу, все позади. Перед нами поселение гишпанских монахов серафического ордена Св.Франциска Ассизского. Гарнизон крепости встретил нас без приязни. И тут, являюся я, камер-герр Резанов, Чрезвычайный посол Государев. Пораженный величием просвященного монарха Российского, комендант форта Хосе Дарио Аргуэльо изменил свою диспозицию и дал торжественный бал и рецепцию в честь нашу.
Вот там и состоялась та встреча, которая бывает раз в жизни…
Красавец с волевыми чертами лица, светский, интеллигентный, мужественный и обаятельный, наделенный флером романтизма и таинственности, разумеется, смог легко обворожить 15-юю девочку… Кончиту Аргуэльо.
«Укрепи меня,
Матерь-заступница,
Против родины и отца,
Государственная преступница,
Полюбила я пришлеца…»
А как тут было не обворожиться? Если он такой…
Позвольте Вас спросить,
Вы ангел Сан-Францисский?
Мне сорок лет, нет бухты кораблю,
позвольте Ваш цветок слезами окроплю…

Иностранец Вас ангажирует на танец…
Мой давний бред.
Душе спасенья нет,
Опять душа летит,
Как дикий лебедь.
Куда-то вдаль.
И снова надо мной
Все тот же взгляд
Лиловый неземной...
Вообщем, историки и филологи теряются в догадках… Случилось ли всё в первую ночь их знакомства (как у Вознесенского), случилось ли всё через месяц, когда уже противиться не было мочи, не случилось ли этого вообще…
Собственно, дело давнее, дело тёмное… Каждый может думать так, как ему сподручнее. Но я думаю, что (если в следующих, приписываемых ему поэтом словах, есть хоть 50% достоверности) у Кончиты не было вариантов для выбора.
Ангел, стань человеком!
Подыми меня, ангел, с колен.
Тебе трепет сердечный неведом,
Поцелуй меня в губы скорей.
Твоим девичьим векам
Я открою запретнейший свет,
Глупый ангел пятнадцатилетний,
Иностранка испуганных лет.
Я тебе расскажу о России,
Где злодействует соловей,
Сжатый страшной любовной силой,
Как серебряный силомер.
Там храм Матери чудотворной,
От стены наклонились в пруд
Белоснежные контрфорсы,
Словно лошади, воду пьют.
Ты узнаешь земные
Божество, и тоску, и юдоль,
Я тебе расскажу о России,
Я тебя посвящаю в любовь.
И вот тут бы самое время порассуждать о природе любви. Но я ничего об этой природе не знаю. Возможно, Резанов преследовал свои, узко-корыстные цели… России надо было укрепиться на берегах Америки. Но факт остается фактом – после пяти лет добровольного затворничества Резанов решает жениться. И более того, получает согласие на то Кончиты и ее отца – губернатора Калифорнийского…
Возможно, Кончита тоже хотела большего, чем могла получить в заштатной провинции Американской. Возможно, она в самом деле мечтала вырваться в столицу Русской империи, насладиться той роскошью, которую мог представить ей Санкт-Петербург, хотела увидеть эту загадочную Россию и Европу.
Вполне возможно, что Кончита стала бы хорошей и доброй мачехой сироткам Резанова, а их совместные потомки стали бы правителями Русской Америки от Аляски и до Калифорнии. И о золотой лихорадке написал бы вовсе не Джек Лондон…
Я не знаю ничего о природе любви, Яне знаю ничего о том, что могло бы быть… Но я знаю то, что случилось на самом деле.
Граф Николай Петрович Резанов отправился в Санкт-Петербург, чтобы вымолить у императора разрешение на брак с иностранкой и католичкой. Затем обратиться к Папе Римскому с тем же прошением. И наконец-то воссоединиться с возлюбленной.
А, возможно, единственной его мечтой были тогда «мир наций, благоденствие потомков»… Кто ж его знает. Но дело в том, что на полдороге, в деревне под Красноярском резанов слегает в простуде. Это сейчас – нафтизин в нос, мед в рот, укол в ягодичную мышцу… А тогда…
Принесите карты открытий
в дымке золота...
В дымке золота, как пыльца.
И, облив самогоном, сожгите
у надменных дверей...
У надменных дверей дворца!
Принесите три самых желания,
Что я прятал от жен и друзей,
Что угрюмо отдал на закланье
Авантюрной планиде своей,
Авантюрной планиде...
Любил ли Резанов Кончиту? Вернее, любил ли он ее так, как она его? Потому как она то его любила. Ей было 15, она была достаточно богата и знатна. Возле нее роились женихи. Но она ждала своего Героя, Принца на белопарусном корабле…
Десять лет в ожиданьи прошло
Ты в пути. Ты все ближе ко мне.
Чтобы в пути тебе было светло,
Я свечу оставляю в окне.
Двадцать лет в ожиданьи прошло,
Ты в пути, ты все ближе ко мне.
Ты поборешь всемирное зло...
Я свечу оставляю в окне.
Тридцать лет в ожиданьи прошло,
Ты в пути, ты все ближе ко мне.
У меня отрастает крыло!
Я оставила свечку в окне...
Она ждала его 35 лет. Только тогда, проезжий русский рассказал ей про смерть графа Резанова в глухой Сибири.
Кончита удалилась в монастырь. И приняла обет молчания до конца жизни. Она умерла только через 50 лет после него.
И все эти года ждала.
Сперва ждала его, а потом ждала воссоединения с его душой там. За порогом жизни. Дождалась ли? Возможно да, а возможно и нет.
Но финальная песня «Юноны и Авось» (так назывались два корабля Резанова, с которыми он отплыл на встречу со своей последней любовью) посвящена любви. И вере в нее
Жители ХХ-го столетия!
Ваш к концу идет ХХ-й век!
Неужели вечно не ответит
На вопрос согласья человек?
Две души, несущихся в пространстве,
Полтораста одиноких лет,
Мы вас умоляем о согласьи,
Без согласья смысла в жизни нет.
Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!

Аллилуйя возлюбленной паре
Мы забыли, бранясь и пируя,
Для чего мы на землю попали —
Аллилуйя любви, Аллилуйя!
Аллилуйя всем будущим детям.

Наша жизнь пролетела аллюром,
Мы проклятым вопросам ответим:
Аллилуйя любви, аллилуйя!
Я люблю твои руки и речи,
С твоих ног я усталость разую...

В море общем сливаются реки,
Аллилуйя любви, аллилуйя!