Для чего вообще дневник нужен. Иногда туда записываешь то, что очень боишься позабыть, что важно для тебя как воспоминание. А бывает, наоборот, сюда можно сгрузить то, что сильно жмет внутри и вроде становится свободней. А кто-то просто ежедневно пишет туда события прошедшего дня пусть даже и не имеющие каких-то ценностей для автора. Так, привычка, может.
Как еще сохранить то необычное настроение, атмосферу внутри тебя? Сделать фотографию сложно, музыку сочинять тем более. Тогда самым доступным способом остается слово. Хотя и этот способ доступен порой не всем.

Вот так сидишь на бульваре летом, в августе. Вечер. Торопиться уже не надо никуда. Сидишь один. Вокруг за деревьями торопятся машины. Но и их шум, сливаясь воедино, лишь подчеркивает неторопливость вечера. Да, мир - это контрасты и их оттенки. Легкий запах табака отнюдь не портит окружающий мир. Так можно почувствовать себя где-то в безмятежной Европе, а не в нервной Москве. Все-таки мир вокруг нас, таков, каким человек его воспринимает. И в то же время абсолютно самодостаточен. И если внутри тебя все к верху дном, то и дождь и трава в парке, и толпа людей ровно раздражено выглядят для тебя. И наоборот. А каким был бы мир, если бы не было сознания человека, преломляющего все вокруг? Кто-то скажет спокойным, кто-то - стихийным, а на самом деле, наверное, ни тем, ни другим. Спокойствие и стихию придумал человек. Он был бы таким, какими мы не сможем быть, так как сами живем под влиянием мира, а не иначе.

Разные мысли приходят в голову, когда не увлечен бегом по метро следуя от точки А к Б. Джаз. Бесспорно, одно из самых высших проявлений музыкальных способностей человечества наравне с классикой. Непредсказуемый, и в тоже время идущий как раз сердца из человека, свободный и честный. Звучит что-то легко-мажорное с примесью южных танцевальных ритмов. Слева ползет большая ярко-темно-синяя. А справа, вытесняемые ей улетает несколько розово-желтых облаков. Первая молния, кажется, показавшейся. Она сверкает в тот момент, когда ты моргнул. А затем деревья начинают шуметь перекрывая звуки музыки. Затем это течение ветра касается и тебя, растрепав волосы на голове. Но люди на бульваре, как и ты, сидят на скамейках, наслаждаясь городским эхом природы до последнего.

И неожиданно в небе и одновременно рядом с тобой раздается щелчок и грохот такой силы, что кажется, прямо над головой разорвался снаряд гигантской силы. Этот звук совсем не похож даже на самый ярый гром, похожий на падение большой горы бочек. Нет, этот удар очень резкий и молния даже в такое не темное время суток мгновенно ослепляет. Да, природа, если захочет, не даст ни доли секунды человеку на раздумья.

Помню, как года четыре назад сидел я с товарищами ночью на берегу Черного моря. Это был один из последних дней большого морского лагеря. В центре жарким пятном - большой костер. И если отойти от круга сидящих хоть на пару шагов, темнота сразу же охватывала тебя. Свежесть и ветер морской ночи. А где-то далеко в море бушевала гроза. Плоские ветвистые молнии стремительно расползались по небу. Иногда одна и вен резко вырвавшись из центра четко пронзала темное море снизу. А порой горизонт загорался длинной вспышкой немного переливающейся. И лишь спустя несколько секунд до ушей долетал слабый отголосок стихийного залпа. "Я так мал, а вокруг все огромное..." Представляется, будто там вдали не море, а горы или перевал в конце огромной долины. И за этими горами происходит ярая битва в стиле Толкиена. И эти вспышки - Гендальф противостоящий одновременно сотне орков. Там же и Арагорн, и Фродо, и Леголас... Все это очень ярко оживает перед твоими глазами, все это реально.

Появились первые капли дождя. В наушниках играет что-то французское. А дождь настойчиво растет. Вот он уже он быстрой хоть бы перешел к трусце, и вот он уже побежал по крышам и асфальту с сумасшедшей скоростью. И люди, вторя ему, побежали в укрытия. А кто-то так и остался стоять под дождем. просто потому, что кто-то любит дождь. И дом уже совсем близко. Уже потрепанный зонт с трудом справляется с барабанами воды. Да и кроссовки почти не способны держать оборону. А дождь - это ведь единственное, что объединяет землю и небо. И я волей-неволей оказываюсь не между ними, но с ними.

Я прохожу мимо автомастерской. В воротах стоит крепкий мужчина в синем комбинезоне. Светлые волосы убраны в хвост. По радио заиграл блюз. А здорово так быть каким-нибудь автомехаником, живущем в средних размеров американском городке. По вечерам приходить в местный блюз-бар, чтобы поиграть со старыми друзьями хорошую музыку и пропустить по кружке темного пива. Я прихожу туда со своей старушкой-гитарой. она больше похожа на один из моих автомобильных инструментов. Дека ее вся исцарапана, есть даже пара черных пятен. Струны пропахли мазутом и машинным маслом, а гриф на некоторых ладах совсем протерт. Но она по-прежнему не подводит меня и готова звучать еще более классно, чем семь лет назад. А вот и Билли с губной гармошкой подошел. Не хватает только старика Алона. Его банджо, по-моему, старше всех нас, хотя, как и моя гитара всегда наготове.

Я думал, такой дождь бывает только в фильмах. Например, "Я шагаю по Москве". По крайней мере, там не пропадает ощущение, что вода льется и огромного душа, и ге-то за кадром стоит вентилятор периодически сдувающий ее вбок. Но сейчас на улице не было таких устройств. А дождь очень похож на тот, старый черно-белый. А капли словно сняты с чуть увеличенной выдержкой: очень длинные, но четкие.

Вот я и дома. Промокший от джазового дождя, объединенный с небом и землей, обнаруживший для себя в этом мире кое-что новое.