Ибо в том-то он и был, несмотря ни на что, истинным христианином и истинным мучеником, что всякую резкость, всякую критику, всякое ехидство, всякую ненависть, на какую был способен, обрушивал прежде всего, первым делом на себя самого.

Надо бы гордиться болью. Всякая боль есть память о нашем высоком назначении.

Большинство людей не хочет плавать до того, как научится плавать.

Поразительно было и то, что где-то в зелёных долах здоровые и славные люди возделывают виноград и выдавливают из него сок, чтобы в разных местах земли, далеко-далеко от них,какие-то разочарованные, тихо спивающиеся обыватели и растерянные степные волки взбадривались и оживлялись осушая стаканы.

Одиночество - это независимость. Оно было холодным, о да, но зато тихим, удивительно тихим и огромным, как-то холодное тихое пространство, где вращаются звёзды.

Его счастье сияет, как звезда, и всем, кто видит это сиянье, кажется чем-то вечным, кажется их собственной мечтой о счастье.

То, чего он искал и к чему стремился самыми глубокими порывами своего естества, - это выпало ему на долю, но в слишком большом количестве, которое уже не идёт людям на благо. Сначала это было его мечтой и счастьем, потом стало его горькой судьбой.

Но для нас они всё же самоубийцы, ибо избавление они видят в смерти, а не жизни.

Каким-то уголком души каждый знает, что самоубийство хоть и выход, но всё-таки немного жалкий и незаконный запасной выход, что, в сущности, красивей и благородней быть сражённым самой жизнью, чем своей же рукой.

Жить полной жизнью можно лишь ценой своего "я".

Один только юмор (самое, может быть самобытное и гениальное достижение человечества) совершает невозможное, охватывая и объедишяя лучами своих призм все области человеческого естества.

Достаточно пустяка, чтобы ударила молния.

В действительности же любое "я", даже самое наивное, - это не единство, а многосложнейший мир, это маленькое звёздное небо, хаос форм, ступеней, состояний, наследственности и возможностей.

...те редкие одиночки, которых сегодня ждёт эшафот, а завтра памятник...

Назад вообще нет пути - ни к волку, ни к ребёнку.

Всякое рождение означает отделение от вселенной, означает ограничение, обособление от бога, мучительное становление заново. Возвратиться к вселенной, отказаться от мучительной обособленности, стать богом - это значит так расширить свою душу, чтобы она снова могла объять вселенную.

Он живёт в нём из трусости, и когда его угнетают размеры этого мира, когда тесная мещанская комната делается ему слишком тесна,он сваливает всё на "волка", и не видит, что волк - лучшая порой его часть.

Ты, значит, всегда занимался трудными и сложными делами, а простым так и не научился?

Вечность - это всего навсего мгновенье, которого как раз и хватает на шутку.

Но если тебе непременно нужно чьё-то разрешение на твоё удовольствие, тогда ты действительно бедняга.

Была ли то высшая мудрость или простейшая наивность, но кто умел до такой степени жить мгновеньем, кто до такой степени жил настоящим, так приветливо-бережно ценил малейший цветок у дороги, малейшую возможность игры, заложенную в мгновение, тому нечего было бояться в жизни.

Разве идеалы существуют для того, чтобы их достигали? Разве мы, люди, живём для того, чтобы отменить смерть? Нет, мы живём, чтобы бояться её, а потом снова любить, и как раз благодаря ей жизнь так чудесно пылает в иные часы.