Незначительное время назад New York Times опубликовал оптимистичную статью о том, что дизайну финансовые катаклизмы на пользу. Как, мол, дизайн и кризис любят друг друга было наглядно доказано ещё во времена Великой Депрессии, когда волна раннего модернизма омыла американский континент от западного берега до восточного. Частично это случилось потому, что эффективность модернизма была весьма актуальна для среднего класса, отказавшегося от прислуги и прочих викторианских пережитков прошлого.
Такой оптимизм, конечно, утешителен. И да, любые революции и встряски в перспективе полезны всем отраслям искусства. Но, положа руку на сердце, дизайн куда больше цветет от избытка покупательской способности, нежели от её медленной, но верной деградации. И проявление принципа «голь на выдумки хитра» вероятно не даст дизайну засохнуть, но вряд ли может являться показателем его расцвета.
Меня лично гораздо больше утешает сейчас велосипед от Hermes. И велосипед Gucci. И велосипед Chanel тоже.
(Лагерфельд, кстати, особенно любит велосипеды: когда он был маленьким, родители подарили ему их целых шесть штук. Это во время войны. Шесть велосипедов. Все дети ему, конечно, дико завидовали, но он не снизошел до того чтобы поделиться, он просто ездил в школу на разных велосипедах каждый день.)
Потому что все эти велосипеды, а заодно и прочие безумные атрибуты роскоши — комплекты удочек, лыжи и сноуборды, гибриды хоткутюрности и промдизайна (телефон Prada все видели, да?) — просто подтверждают тот факт, что готовность платить за иллюзию собственной уникальности, к счастью, умрёт последней.
Удочки Chanel, велосипед Hermes
