Мы подвешены над пропастями, самоуверенные. А я вот…Бегу за клубком, по лесу. За комом шерсти вперемешку с землей, грязными листьями. Скажите, я ненормален? Нет, что Вы, я бегу за клубком, по траве, мокрой от росы.

***

Просыпаюсь, щурясь от лучиков света, кто-то неплотно задернул шторы. В ноздри бьет запах валерианы, спирта. Тело почти не чувствуется под горой бинтов, кружится голова, встать страшно. Кроме меня в палате ещё трое, прямо на полу, сонно трут глаза. Мужчина лет тридцати, с огромными волчьими, а может и не.…Не суть, у него взгляд хищника, точно знаю. Девушка, тоненькая, тростинка, чем-то напуганная, в самом углу у вечно простуженного умывальника. Знаю, есть кто-то ещё, но его не видно, мне снова тяжело дышать и я падаю, может, теряю сознание, а ещё мне здесь колют что-то, наверное, снотворное.

***

Только вы не спрашивайте, зачем я делаю это, хорошо? Я же и сам не понимаю, мне кто-то сказал, или рефлексы.  Зато я знаю, что когда прибегу, будет тепло, там покой, там ждут, меня, понимаете? Я даже точно вижу это место, маленький дом на краю обрыва, там не зажигают света, бояться, что приду не я, может.…Неважно, я бегу за клубком, я знаю, мне осталось совсем немного.

***

Снова боль, эта чертова медсестра никогда не умела делать уколы. Вводит иглу медленно, по каплям цедя боль, которую можно получить сразу. Я терплю, только оттого что не могу говорить. Кажется, забыл как это делают, не чувствую ничего внутри, только сглатываю комки кровяной слизи. Девчонка срывается с места и что-то говорит ей. Поняла что ли? Второй раз вводят резко, я морщусь, скорее от неожиданности, пытаюсь кивнуть благодарно, но тело меня не слушается. Рывок и я в липком месиве. Бегу.

***

Нет, мне нельзя, нельзя падать. Я могу сломать что-то и не успеть. От клубка осталось совсем чуть-чуть, значит, я скоро увижу свой дом, дом на обрыве. Мне не нужно больше чувствовать боль, это скорее досада. От того, что не хватило сил удержаться на ногах, зацепившись за корягу.  Маленькую, стыдно даже. Рывком, поднявшись с сырой земли, пытаюсь дышать, чтобы успокоить себя. Терпеть, не помнить, не падать, терпеть…

***

Мне надоело лежать здесь, я, кажется, чувствую, как прихожу в сознание. Теперь это необыкновенно часто, нужно радоваться, меня спасут, если ещё не спасли. Я рад, несомненно, рад, только тянет  что-то, в голове шебуршит коготками, надоеда. Кажется, даже у меня была кошка, или маленький щенок, интересно, как он там? Хотя, скорее всего это я придумываю, но можно спросить у того, с волчьими.…Это он меня убил, сначала спас, а потом.…Теперь снова, за что же он не прощает?

***

Знаете, это прекрасно, только совсем провалился пол. Я иду, стараясь не скрипеть, вдруг разбужу тех, кто мне так дорог? В руке зажат клубок, то, что от него осталось, пара ниточек, которые послужат доказательством. В дальней комнате шепчут что-то, крадусь на голос, выпрямляю спину, чувствуя себя вором. Это так нелепо, воровать у себя мечту. По крыше стучат капли, одна падает на лицо, липкая. Утираюсь старым шарфом, смешным, потертым. Знаю, это подарок. Знаю. Шепот переходит в крик, резко, не давая, опомнится. Больно бьет по барабанным перепонкам, но у меня не хватает сил воспринимать, плакать. Разворачиваюсь и бреду к светлому проему, туда, где вечный дождь. Там  с неба падают липкие капли.

***

Меня целуют, в руки, нос, щеки. Смешно так, по детски. Проводят дрожащими руками по щеке, и я кожей чувствую улыбку. Вернулся, вернулся, правда, же? Внутри сбитое ликование, от чего-то сильно саднят колени, бежал куда-то? А неважно, я счастлив, неважно, слышите?! Осторожно открываю глаза. Ты удивителен и может быть, простишь меня, волчонок…