Это цитата сообщения Максиморон Оригинальное сообщение

………………………………
……………………………….

Кстати, о словах, друг читатель. Знаешь ли ты, что вначале было слово? Да что я спрашиваю, конечно, знаешь… А вот знаешь ли ты, каким именно было это слово? Нет? Тогда я тебе скажу. Слово это было: "Баба".
Вот об этом слове я сейчас и хочу поговорить, несмотря на то, что тебе хочется узнать про дальнейший разговор Макса и Бориса Денисовича.

Без долгих предисловий скажу, что слово "баба" в переводе с детского означает "Ух, ты!". То есть, удивление, восхищение и полный восторг.
Ещё только пацан родился, ещё он не закончил орать своё приветствие миру, а ему этот мир уже щасье дарит – сисю огроменную. И он в это щасье всеми своими розовыми дёснами впивается, чтобы через некоторое время отвалиться и сказать восхищённо: "Ба!..". Дескать, ишь, ты! Вона, как тут у вас здорово, оказывается!

Только пацан не один раз "ба!" говорит, а много раз. Ну, ещё бы! Его же восторг обуревает! Как же ему одним-то "ба!" обойтись! Лежит, глазюками вращает, конечностями шерудит и лопочет: "ба-ба-ба-ба!".
А сам на сисю косится – не отнимут ли щасье внезапно.

Вот так с самого рождения пацану в подсознанку и падает мысль, что баба – это единственное, ради чего стоит жить там, куда он родился. Что баба – это то, что тёплое, мягкое и большое.
И с сисями вкуснющими.

А те пацаны, у которых писька пирожком, девчонками называются.
Они, когда от сиси-то отваливаются, тоже "ба-ба-ба-ба!" затягивают. Но уже с другим подтекстом. Уже их восторг по-другому расшифровывается, а именно: "Ба-ба-батюшки! Неужели и у меня такое будет?!". Это они про сисю, разумеется, ничего другое им на глаза пока ещё не попалось.

Взрослые, конечно, не слышат этих чётко выговариваемых восторгов, они думают, что младенчики горло прочищают, чтобы снова поорать. У взрослых ведь в головах уже не только подсознание, но и сознания полная башка. И это сознание им говорит, что младенец сразу после рождения ничего толкового сказать не может. Они, взрослые, ещё долгое время потом ждут, какое слово первым делом скажет этот пацан. Ну, или девчонка.
А те молчат. А что говорить-то? Уже всё главное сказано! И нефиг прислушиваться и спорить, - сисю давайте!
Щасье, то есть.

Вы только не подумайте, что я неграмотный. Что я не знаю, как слово "счастье" пишется. Знаю не хуже вашего.
Но только это ваше взрослое счастье так пишется. Счастье, когда заначку забытую нашёл. Или в лотерею выиграл. Или по морде дали не тебе, а тому, кто медленнее бегает. Или, когда отливаешь после трёх литров пива.
Вот в этих и подобных им случаях "счастье" ваше-то и пишется. А когда речь о децве идёт, надо писать "щасье".

Кстати, "децво" прекращает так писаться, когда пацан начинает понимать, что баба – не всегда щасье. Или когда девчонка впервые узнаёт, что быть бабой – не сахар.
То есть, как только закончилась децкая жись и приблизилась взрослая жизнь – всё. Прощай, безграничное и легко доступное щасье. Здравствуй, редкое и с трудом добываемое счастье.
И ещё неизвестно, услышишь ли когда-нибудь от этого счастья ответное: "Привет, родной!"…

Но хватит о децве. Продолжу о слове "баба". Ведь слово это очень хорошее, несмотря на то, что не все бабы с этим согласны.
Некоторые из баб очень хотят быть "настоящей женщиной" и очень обижаются, когда их бабами называют. Они думают, что мужики их так принижают. Принижают их роль, так сказать, в мироустройстве.
А всё наоборот.

Мужики просто помнят своей подсознанкой, своей децкой памятью, что баба – самое главное и приятное слово в их жизни.
Ведь когда пацану перестают сисю давать, куда его определяют? Правильно, к бабушке.
К родне. К корням. К родному корню "баб".

Ведь бабушка – это та же баба, только с морщинами добрыми. А ежели морщины злые, не от улыбок, то это уже не бабушка, а бабка. Но о них, о злых, не буду. Буду о добрых.
О тех, которые пацана любят, даже крича на него: "Да не бегай ты, как идиот, за этой дурацкой бабочкой! Все штаны уже испачкал!".

А пацан-то за бабочкой почему бегает? Да потому что она ведь тоже из них, из баб. Только маленькая и с крылушками.
Ведь бабочки – это души наших женщин. Наших баб. Всех-всех, которые раньше на Земле жили.
Им на небе-то хорошо, приятно, а чего-то не хватает… Да ясно, чего – детишков. Тех розовощёких карапузов, которые когда-то их прошлые тела за сиси кусали.
Вот они каждое лето и прилетают на Землю, чтобы рядом с новыми детишками побыть, подарить им восторг весёлой погони за теми, кто потом в новых девочек превращается.

Кто из небесных жителей в пацанов превращается, я пока не знаю. Пока не думал об этом. Да это и неважно.
Важно то, что я теперь вспомнил, почему я так баб люблю. Потому что они – это и есть любовь. Они – это тот самый Бог, о котором мужики так любят поспорить...
А чего спорить-то? Баб надо любить, тогда и споры прекратятся. И разговоры о Боге тоже.
Зачем говорить о том, что всегда с тобой?..

Подумаешь так, и тёплая волна тебя ненадолго обратно в децво унесёт. Туда, где никаких забот и тревог. Где ни войн, ни смертей, ни горя.
Только жись.
Только щасье.
Только "ба-ба-ба-ба-ба…".


………………………………
………………………………..

- Когда тебе вечером можно позвонить? – мрачным голосом спросил Борис Денисович после довольно долгой паузы. – Когда ты там один остаёшься?
- Совсем один я остаюсь ночью, - ответил Макс, имея в виду уход ночной феи Галины Павловны, – а продавцы в начале десятого уйдут. Если собраний или генеральной уборки не будет…
- Ясно… Тогда я тебе через пару часов звякну. Жди. Понял? Обязательно жди – разговор будет очень серьёзный, - и Борис Денисович отбился.
Оставшееся рабочее время Макс сидел за своим столиком, краем глаза следил за редкими вечерними покупателями и развлекался тем, что представлял ужасные муки, которым Борис Денисович подвергнет его в качестве наказания за утерянную рукопись. Самой жуткой была картина, в которой Борис Денисович ходил по кабинету, отделанному в классическо-писательском стиле, и наново диктовал утерянную книгу. А Макс сидел за массивным дубовым столом и запечатлевал фантазии рыжебородого чокнутого писателя на своём ноутбуке. И длилось это каждые выходные Макса по восемь-десять часов в день в течение десяти лет.
От такой весёленькой перспективы бедолагу-должника передёрнуло, и он пошёл курить, тем более, что "Связной" уже закрылся, и ему надо было стоять возле двери и выпускать уставших парикмахерш, не впуская при этом юрких сволочей-покупателей.
"Ну, и фами-илия", "Ну, и фами-илия"… - мысленно передразнивал Макс недавнее удивление Борис Денисыча. – Далась вам всем моя фамилия…".

Фамилия Макса мучила его с самого детства. Все учителя и новенькие одноклассники с неизменным интересом спрашивали, почему это советский белобрысый ученик носит такую странную фамилию – Н`Беда. И всем им он рассказывал, что его древнерусский род изначально звался Небеда, потому что никто из его предков не горевал ни по одному поводу, но потом первая буква "е" как-то незаметно затерялась в глубине веков, и фамилия стала такой, какая есть. А потом Максимка приходил домой и очередной раз тихо плакал из-за того, что ему приходится врать. Потому что на самом деле никакой он не древнерусский, а вовсе даже негр.

На самом деле Н`Бедой звался его дедушка – чернокожий американский матрос, сопровождавший какое-то военное американское оборудование, которое Америка в конце Второй мировой войны прислала по ленд-лизу в Ленинград. И хотя матроса звали Майк Болдуин, бабушке Максимки он по секрету рассказал, что его настоящее африканское имя – Магомба Н`Беда.
Молоденькая бабушка Максимки служила переводчицей в штабе ЛенВМБ и была настолько очарована американским разговорчивым весельчаком шоколадного цвета, что, несмотря на отрицательное отношение командования к "отношениям" с иностранцами, не побоялась через девять месяцев после отбытия Магомбы на родину родить дочурку и стать матерью-одиночкой. Время было такое, что даже подругам она не могла открыть тайну рождения дочери, которую она назвала Тамарой и которая, к счастью, была абсолютно белокожей. Наверное, древнерусские корни в бабушке всё-таки были, раз уж африканская кровь не смогла пересилить сибирскую. И наверное, бабушка приняла факт белокожести своей дочери, как знак судьбы о том, что надо держаться корней. Потому что сразу после рождения своей Томочки (и после нашей победы над фашистами) бабушка уволилась из рядов военных переводчиц и уехала обратно в Сибирь, в родное Кемерово.
Сам отец Максимки узнал о том, что его сын, вообще-то, негр, только тогда, когда его любимая Томуська в середине 60-х годов ХХ века родила первенца и прилетела с ним из Краснодарского края, где проходили роды, обратно на Север, где служил папа. Именно тогда, когда счастливый старший лейтенант склонился над колыбелькой, в которой его сынулька пускал пузыри, Тома вздохнула и сказала: "Хорошо, что он тоже белый…". Папа с трудом разогнулся и выслушал рассказ о том, что его жена держала от него в секрете на тот случай, если он не захочет становиться отцом чернокожего ребёнка – ведь наследственность может проявиться в любом поколении.
Узнав такую интересную новость, старлей Кузьмин пил недолго – от силы пару недель. И, поскольку советским офицерам не рекомендовалось разводиться с жёнами, то всё, что мог сделать папа, протрезвев, – это оформить сына не Кузьминым, а Н`Бедой. Командованию папа изложил старую тёщину легенду про древнерусскую фамилию Небеда без буквы "е", потерянной в столетиях героической русской борьбы с монголо-татарским игом. И больше у командования не было вопросов, почему сын старшего лейтенанта Кузьмина носит фамилию бабушки по материнской линии.
У мамы Максимки тоже не было вопросов к мужу – так же, как не было больше их обоюдного интереса друг к другу. Через год мама сама подала на развод "ввиду несхожести характеров", капитан-лейтенант Кузьмин вздохнул облегчённо и тут же женился на продавщице из гастронома военного городка – на стопроцентно русской женщине Марусе.
А мама Максимки, будучи сильной женщиной и учительницей немецкого и русского языков, а также литературы, уехала с сыном в Ленинград, где её когда-то зачали и родили. И там, чтобы иметь возможность оплачивать снимаемую комнату в коммуналке, отдала сына в круглосуточный детсад, а сама стала работать в Инженерном замке (ныне опять Михайловском), в Патентном бюро. А также уборщицей в том же самом замке и ещё одной уборщицей в школе через Фонтанку. Конечно, она могла бы работать в той школе учительницей, но тогда бы ей не хватало времени на ещё две работы…

И вот теперь белокожий и белокурый русский охранник-негр Максим Н`Беда стоял на улице, выпускал работниц салона красоты "Фея" и вспоминал всю эту историю, вызванную из его глубинной памяти невинным вопросом Бориса Денисовича про фамилию. И в который раз думал, насколько же сильной оказалась кровь бабушки Дарьи, раз и во втором поколении не проявилась чёрная порода дедушки Магомбы…
"Всё-таки, Инет – лучшее место для обитания человека с такой фамилией! – подвёл черту своим размышлениям Макс. – Ни тебе фамилий, ни тебе биографий – только ники, аватары и общение в чистом виде. Кстати!.." – и тут он вспомнил, что уже двое суток не в курсе того, что происходит в жизни его лирушных ПЧёлок и ПуЧков (Постоянных Читателей с блог-сайта www.liveinternet.ru ).
- Ч-чёрт… Надеюсь, сегодня параллельные провода всё-таки будут параллельными… - пробормотал Макс, заходя в помещение.

Ему повезло – проблем сегодня не было не только с Инетом, но и с уходом домой выжатых, как лимоны, продавцов. И уже в 21.45 он, переодетый в штатско-ночное, поужинавший, и "с вымытой гигиеной", радостно отдался болтовне с инет-друзьями и подругами, разбросанными по всей России и даже миру.
"Всем Инет хорош, только время быстро летит… - зевая, подумал Макс примерно в два часа ночи. – Всё, не могу…". И, попрощавшись с отвлекающимися от работы русскоязычными "америкосами", завалился на диван с кинутой на него подушечкой-валиком, наполненной гречневой шелухой.

"Итить твою… - успел он вспомнить про то, что своим сидением в Инете не дал Борису Денисовичу дозвониться в салон для серьёзного разговора. – А, ладно… Чё там серьёзного – пистон за книгу вставить… Потом позвонит… Завтра… Не, завтра же я выходной… Ну, значит, после… послезавтра… позвонит… пистон… вставит…" – и Макс провалился в приятно звенящую черноту.

"Что ж ты, мерзавец, на телефоне так долго висел, а? Я же тебе сказал, что через пару часов позвоню! – голос Бориса Денисовича был каким-то глухим и очень печальным. – Я же тебе сказал, что разговор будет важным!".
"Дак я это… Я не висел… Я в Инете был… - Макс попытался найти Бориса Денисовича взглядом, но не смог, – трудно вращать головой, вращаясь в воздухе под каким-то зелёным потолком лицом к этому потолку. – А вы мне это… Вы мне потом позвоните, во!".
"Эх, бедолага ты, бедолага… - печальный голос Бориса Денисовича преисполнился жалости. – Не смогу я тебе больше позвонить… Не смогу… У меня на встречу с тобой только два дня было… И позвонить я тебе мог только до полуночи…".
"На встречу со мной? – Макс как-то смог остановить своё вращение в густом воздухе, завис в нём и, изловчившись, вывернул голову вниз. Там, внизу, на полу незнакомой и жуткой комнаты, в огромном аквариуме плавала голова Бориса Денисовича и со слезами на глазах смотрела на него. – До полуночи? А-а… Здравствуй, Золушка!".
"Хватит кривляться! – голова перестала быть печальной и смотрела уже грозно, шевеля кустистыми бровями. – Теперь молчи и слушай – времени у меня в обрез, а рассказать мне тебе надо много!".
"В обрез? Что рассказать?".
"Молчи, я сказал! – рявкнула голова. – Молчи, слушай и запоминай, бестолочь!".
Макс собрался было обидеться на незаслуженную "бестолочь", но Борис Денисович (вернее, его голова, плавающая в аквариуме) уже начал говорить, закрыв глаза и не шевеля синими губами.
"Я дал тебе книгу. Ты должен был прочитать её, чтобы вспомнить. Но ты не успел. А должен был. Но ты её упустил. Хорошо, что хоть начало прочитал. Может, хоть что-то вспомнишь… Если бы даже начало не прочитал, я тебе и присниться не смог бы. Бестолочь ты. И теперь я, вместо того, чтобы отдыхать после такого прыжка, должен рассказывать тебе. Хотя не должен был рассказывать. Ты сам всё должен был понять из книги. Вернее, не понять, а вспомнить…".
"Да что вспомнить-то? Что вспомнить?!".
"…бестолочь. Упустил самую важную книгу в своей так называемой жизни…".
"Так называемой? Эт что значит – так называемой?!".
"… нетерпеливая бестолочь. И вот теперь я должен нарушать все правила и сниться тебе. Но у меня нет другого способа, чтобы сказать тебе, что ты – не тот, кто ты есть…".
"Я – не тот, кто я есть?! А кто?! Кто я?! Не человек?! Труп?! Ангел?!".
"…бестолочь ты. Нет времени. Совсем уже нет времени. Запоминай главное – теперь, что бы ни происходило в твоей жизни – не удивляйся. Нет. Можешь удивляться, главное – не бойся вписываться. Принимать в этом участие. В том, что будет удивлять. Или пугать…".
"Да я уже напуган по самые небалуй! Меня уже дерьмо в штанах от потолка вниз тянет!".
"…в голове у тебя дерьмо, а не в штанах… Всё… Меня уже… уже выдавливают… из твоего… уже… эх… большую силу ты им дал… книгой… я…".
"Борис Денисыч, я не слышу! Что?".
Но очертания головы продавца книг прямо на глазах стали расплываться, голос Бориса Денисовича зазвучал всё тише, тише, тише…
"…сам… узнавай сам… всё… повлиять… будущее… помощников… помощников тебе дам… сам вряд ли… бестолочь…".

И тут Макса разбудил больнючий укус в веко – оказалось, что, ложась спать, он забыл поставить перед диваном направленный на лицо "фейский" вентилятор, и уже целая стая комаров из вечно затопленного подвала старого дома успела набить свои прожорливые брюхи его афро-русской кровушкой.
- Вот же твари!.. Ё-ё… - руки были усыпаны красными точками укусов. – А чё это я бестолочь-то?! – рявкнул Макс и окончательно проснулся, не понимая, что же он имел ввиду этой странной репликой.
Но Максу не хотелось с самого утра заморачиваться новыми непонятками. Ему хватило предыдущих. Поэтому он поднялся с дивана, скрыл следы сна на рабочем месте, упаковал ноутбук, и, не умываясь, пошёл покурить на ещё малолюдный проспект. И прямо на выходе из салона Макс всё вспомнил. Как Штирлиц, всё вспомнил.
Ибо увидел, что на фасаде ДК Ленсовета, над пока ещё тоненьким ручейком заспанных муравьёв различных профессий, над смешным перебиранием торопливых ножек в разных обувках, прямо над всеми этими злыми лицами, ненавидящими свою работу, красовалась огромная красная рекламная растяжка, появившаяся ночью.
И на этом красном поле было написано белыми буквами: "МАКСИМОРОН".


…………………………………….
…………………………………….

Ты как хочешь, друг читатель, а я хочу рассказать тебе сказку, которую сочинил несколько лет назад. Несколько лет назад сочинил, а рассказать хочу только сейчас. Вот прям сейчас хочу. И так сильно хочу, что аж руки чешутся.
Да не напрягайся ты так, я её быстро расскажу – даже зевнуть от скуки не успеешь! Просто эта сказка тут – в самый раз. Самое место ей тут. Потом поймёшь, почему.
Итак.

Сказка "ЖИЛ-БЫЛ МУЖИК".

Жил-был один мужик. Нормально жил, нормально был. Без работы, правда, он был, зато со своими песнями. Без детей, зато с любящей и любимой женой. И было мужику 35 лет.
И подумал как-то мужик: "А чё это я без работы-то? Раз не хочется мне однообразную ремонтно-строительную тягомотину производить, то надо хоть чем-то творческим заняться! Хоть рекламой!".
И полез мужик в Интернет, чтобы узнать, как в рекламе работать. Потому что не было у мужика ни высшего рекламного образования, ни какого-нибудь другого высшего образования. А опыта работы в рекламе у него тоже не было.
И вот мужик два месяца в Интернете просидел… Спал по часу-полтора в сутки, а иногда вообще не спал – ночами информацию о рекламе задёшево скачивал, а днями читал её и усваивал…
Угадайте, чем такой мозговой напряг закончился? Правильно, перенапрягом.
Перенапрягся мужик так, что умом слегка тронулся. Даже не слегка, а конкретно. Всё, что с Инета скачал, стёр, всё, что на бумаге написал, посреди ночи в туалете на сковородке сжёг.
Гоголь хренов.

Хорошо, что у мужика родители были и жена. Вовремя показали его знакомому психиатру, которая, к их радости, сказала: "Для науки он не представляет интереса!".
Это означало, что случай – самый, что ни на есть, обыкновенный. Житейский.
Прописала психиатр мужику таблетки для замедления мозговой активности, снотворное хорошее, и велела раз в месяц для бесед приходить.

И через несколько месяцев вернулся мужик в обычное состояние. В нормальное. В такое, когда уже ничего у него не сочинялось, - ни песни, ни книга, которую он, будучи тронутым, начал было творить.

Не понравилось это мужику.
Ведь он, когда тронутым был, чувствовал себя гением. Да что там гением… Он себя, натурально, Богом считал.
А считать себя Богом – очень-очень здорово. Это просто счастье в чистом виде. Вы уж поверьте.

И вот он перестал быть Богом и стал обычным человеком.
Даже не пытайтесь представить себе, какое разочарование испытал мужик, поняв, что он уже не Бог. И даже не гений. И даже не просто писатель, потому что, как я уже говорил, он потерял способность что-либо сочинять.
Такое сильное разочарование испытал мужик, что психиатр сказала слово "депрессия". И длилась эта депрессия у мужика почти год.
Хорошо, что жена у него была любящая и кормила его всё это время. Хотя он и ел-то совсем чуть-чуть…

Слава Богу, позвал мужика друг на пару месяцев в Москву поработать грузчиком за 300$ в месяц! Поработал мужик, заработал денег, и спокойно поехал домой, жене деньги отдавать. Думал: "Вот отдам, всё, что есть, напьюсь, и с крыши прыгну. Потому что скучно мне обычным человеком жить".
Да! Я ж забыл сказать, что мужик сильно пьющий был! Да к тому же игрок.
Ему поэтому и работать не хотелось – ведь какой смысл работать, если вся зарплата в казино остаётся? Никакого смысла…

Но не смог мужик прыгнуть с крыши. Струсил. И вернулся в Интернет.
И вдруг, ни с того, ни с сего, вернулось к нему вдохновение! Радостный такой стал мужик, сочинять снова стал всё то, что сжёг год назад.
Тоже осенью.

Так долго и много сочинял, что снова тронулся. Снова к психиатру стал ходить, таблетки пить и спать по расписанию. И снова стал обычным человеком.
И снова стал пить алкогольные напитки. Дома. В одну харю.

Допился однажды до того, что как-то в конце лета (опять почти год уже прошёл) в окно выпрыгнул. Через двойное стекло. Правда, со второго этажа всего лишь.
Видать, совсем не хотелось ему быть обычным человеком. Ну, совсем.

Полежал мужик с проколотым лёгким пару дней в реанимации и неделю в общей палате, запудрил мозги больничному психиатру, чтоб не сдала его в дурку, и домой поковылял. "Поковылял" – это потому, что при прыжке в окно он ещё и ногу в двух местах сломал.
И стал мужик два месяца дома лежать, чтобы нога правильно срослась.

Но лежать же без дела скучно! Стал мужик читать Библию.
Но ведь по чуть-чуть читать неинтересно! Стал мужик читать её по 12-14 часов в день. Да не просто читать, страницы проглатывая, а вдумчиво, каждую строчку осмысливая…
И стал мужик снова сочинять свою книгу. Книгу про тот мир, в котором он оказывается каждый раз, когда перенапрягается его мозг.

И странное дело! Вот уже несколько месяцев он это делает, – и никаких страшных вещей с ним не происходит!
Ну, было один раз начало погружения в тот, другой мир… Так мужик всего два дня таблетки попил (сам, без принуждения!), и порядок!
В общем, научился он контролировать своё сумасшествие.

Правда, книга пишется медленно, так как приходится отвлекаться на чтение Корана, Торы, Каббалы, книг по зороастризму, буддизму и всему такому прочему.
Но это пустяки. Никуда эта его книга не денется. Быть ей написанной, даже если у мужика на это вся жизнь уйдёт. Тем более, что ему сейчас всего только 37 лет.

Тем более, что мужик нашёл себе в Инете подружку-психоаналитика, такую же тронутую, как и он. И уж кто-кто, а тронутый психоаналитик не даст мужику стать обычным человеком.


……………………………
……………………………

- Ну, и чего стоим, как статуй, на проходе, людям на хлеб заработать не даём?
Макс очнулся. Снизу вверх на него вопросительно смотрела Рита – красивая миниатюрная армянка-парикмахерша.
- Дак это… На рекламу засмотрелся… Привет, кстати.
- Сам привет. Какую рекламу? – Рита обернулась и окинула взглядом гигантское красное полотнище. – А, эту… А чего там такого, что ты три минуты на неё глазел, как статуй?
- Три минуты?! Правда, что ли?.. Ты чё, время засекала?
- Я что – секундомер? Я от метро на работу шла. А ты стоял. А я видела, как ты стоял. Ну, не три минуты – две… Так чего пялился-то?
- Да ничего… Просто слово непонятное… - на всякий случай выкручиваясь, промямлил Макс. Во время разговора с Ритой он старался не смотреть на почему-то пугающую его красную тряпку.
- Где непонятное слово? – Рита снова обернулась на фасад ДК и стала читать вслух. – "Курсы КРИЗЖАНР при Институте Мифотерапии. Ждём именно тебя…".
- Меня?! – оторопевший Макс не сразу понял, что не услышал слово, которым называлась рукопись Бориса Денисовича.
- Да не тебя именно! Это они специально так написали! Э-э… - сочные губы Риты растянулись в понимающей улыбке. – Да ты, ваше благородие, опять пьяный, что ли? Как вчера, что ли?.. Что случилось? Почему пьёшь, а? Дома неладно, да?
- Не-а… - Макс ошалело смотрел на растяжку и читал надпись, только что озвученную лёгким акцентом мастерицы. – Дома всё хорошо… А! Ты не дочитала!
И Макс прочитал недочитанное:
- "Обучение по методу профессора Максима Аронова ведут лучшие специалисты Института Мифотерапии".
- Ну, подумаешь, - "Мифотерапия"…. Название такое, - пожав плечами, Рита пошла пить кофе и подготавливать рабочее место к рабочему дню.
А Макс продолжил свой уже почти выходной день тем, что всё-таки сунул в рот сигарету и подумал: "А-а… Максима Аронова…".

Два часа, оставшихся до прихода сменщика, Макс провёл в раздумьях, посвящённых сегодняшнему сну, несколько отличавшемуся от всех остальных снов в его жизни. Отличие состояло в том, что все остальные свои сны Макс никогда не видел. Ни разу в жизни. И поэтому никогда не понимал людей, взахлёб рассказывающих ему о своих ночных приключениях, сопровождая рассказы обязательной недоуменной фразой: "К чему бы это?..".
Продавцы видели страшные следы раздумья на лице своего охранника и старались не напоминать ему о том, что он должен стоять у витрин "Связного", а не удобно полулежать на диване "Феи". А Муха Мациха даже шикнула на Кирилла, обидевшегося на Макса за то, что тот никак не отреагировал на пульнутую в него резинку.
- Кирилл! – страшным шёпотом сказала Мациха. – Прекрати! Не видишь, что ли – случилось у него что-то! Вон, как задумался…

А Макс всё никак не мог вставить на прежние места необычные пазлы, выпавшие из картинки двух прошедших суток. Поэтому он попросил у ребят листочек бумажки и шариковой ручкой стал наклеивать на него непослушные элементы мозаики в том порядке, в котором они вылетели из привычной обыденности.
После всех поправок и дополнений получилось так:
1. Познакомился с БД. Дал почитать книжку. (БД мне дал) (нет, рукопись)
2. Воры пришли. И ушли. (у меня не забалуешь)
3. Девчонка (хотела съесть Веру Степ.) (неужели правда?!)
4. Голая баба! (ну, не совсем, но ВАУ!!) (в сетке какой-то)
5. Вместо этой бабы на фото – грымза (всё-таки, Саня – лох)
6. Сынок голой бабы (взял книжку почитать) (похож на предыдущую девчонку?!!!)
7. МИЛЕНА (сука розовая книгу спиздила!!!) (специально, сука, напоила!) (и не только сука) (ещё и мечту увела, падла!!)
8. Бодун (это личное)
9. Снова стал поэтом (то есть, бардом) (напеть песню на мафон)
10. ВИДЕЛ СОН (прикольная штука!!) (запомнил всё, что мне БД наговорил) (к чему бы это?)
11. Не МАКСИМОРОН, а "метод профессора Максима Аронова"! (глюки пошли, лечиться пора) (про курсы прямо сегодня узнать!)
12. Ё…! "Не бояться вписываться в удивительное"! (если недорого – записаться на курсы!) (и если не фигня какая-нибудь)

- Серый, - задумчиво обратился Макс к сменщику, появление которого учуял по букету, тщательно составленному из пиво-водочного перегара, одеколона "Бемби" и носков, уже отстоявших вместе с хозяином подработочные сутки на другом объекте, - а, Серый…
- Чё? – спросил щекастый здоровяк и приветственно рыгнул всем присутствующим.
- Как вы думаете, коллега, можно ли выстроить вокруг нескольких пазлов из коробки с "Ну, погоди!" картинку из коробки с "Белоснежкой"?..
- В жопу картинки – мне ещё журнал приёма дежурства заполнять и оперативнику отзвониться!
- Я так и думал, коллега. Не буду вам мешать. До свиданья.
- Вали, вали! – Серый, высунув язык, уже приступил к одной из двух самых сложных процедур в своей очередной вахте – написанию романа: "Дежурство принял. Замечаний нет. Охранник Банько". Вторая сложная процедура ждала его завтрашним утром и выглядела точно так же.
- Валю, валю... - помахав рукой прочим остающимся, Макс сунул в карман джинсов лист с перечнем нестандартных пазлов, достал из-за дивана сумку с ноутбуком, закинул её на плечо и зашагал в свои первые выходные сутки.

Путь домой лежал через ДК Ленсовета, потому что на растяжке не было номера телефона, по которому из дома можно было позвонить тем, кто "ждал именно тебя". Ждущие, кстати, не позаботились и о том, чтобы указать адрес, по которому они ждали именно Макса. Поэтому смекалистый охранник решил начать поиски "лучших специалистов Института Литерапии" именно с дома, на фасаде которого висел огромный пригласительный билет.
"Ищущий да обрящет"… "Дорогу осилит идущий"… - в такт шагам всплывали в памяти Макса прописные истины. - "Вместе весело шагать по просторам"… "Веселее водку пить, если хором".
Ищущий идущий ловко рассёк поток клиентов метро, нырнул в подземный переход, вынырнул из него и вылез на берег у входа в ДК. Миновал первые стеклянные двери, потом вторые стеклянные двери и, войдя в здание, сразу увидел то, что искал.
На специальном рекламном стенде кнопками был прикреплен красный ватманский лист с белой надписью: "Тебе сюда". Белая же стрелка показывала, куда именно.

В конце вектора, продолжающего белую стрелу, находилась дверь, горизонтально распиленная пополам. Нижняя часть двери была закрыта. А через открытую верхнюю часть двери можно было наблюдать висящий на облупленной стене лист столетней фанеры, утыканной гвоздями. Гвоздей было так много, что для того, чтобы можно было узнать их точное количество, над каждым гвоздём был написан номер.
Но Макс был стреляным калачом и не поверил в то, что вбитые в фанеру и затем пронумерованные гвозди могут быть кому-то нужны сами по себе. Его недоверие усилили несколько ключей, висевших на некоторых гвоздях. Причём, на каждом ключе висела бирка с написанным на ней числом, и числа на бирках соответствовали числам, начертанным над гвоздями. И подо всем этим ребусом, находящимся в мрачной шестиквадратной каморке с покосившимся диванчиком, сидела… Ба!
Обладающий фотографической памятью Макс сразу узнал сероволосую тётку с позавчерашнего кадра, который Сашка сделал мобильником. С того кадра, на котором, по замыслу коварного продавца телефонов, должна была радовать глаз прекрасная Гологрудка в зелёной крупноячеистой сетке.

Тётка сидела за столом и, поправляя очки с толстыми линзами, читала какую-то книгу при свете настольной лампы советского образца.
"Так она вахтёршей работает, а не на почте…" – подумал Макс, подходя к стойке, образованной закрытой нижней половиной двери комнатушки.
- Здрасьте! – от неожиданного рявканья прямо над ухом вахтёрша потешно подпрыгнула на стуле, как напуганная крыса, и тоненько взвизгнула.
"А нефиг читать на рабочем месте!" – позлорадствовал Макс, довольный результатом спонтанной проверки службы безопасности ДК.
Словно прочитав его мысли, всё ещё напуганная тётка торопливо смахнула книгу с дермантиновой поверхности стола, захлопнула её с такой силой, что красная обложка аж затрещала, и убрала компромат в ящик стола.
- С ума сошёл – так орать?!
- Ой, простите… Не рассчитал силу командного голоса…
- Чего надо?! – тётка уже пришла в себя и выглядела злой, как голодный питбуль, у которого отняли миску с человечиной.
- Шоколада, - автоматически брякнул Макс. – Тьфу, ты… Я по объявлению. По объявлению я.
- Какому ещё объявлению?! – продолжала злиться тётка. - На работу устроиться?
- Да не-е… Там это… На фасаде вашем реклама висит… То есть, на фасаде дворца вашего… То есть, не вашего, а Ленсовета… Приглашают там… Лучшие специалисты курсов… По методу… По рекламе я! – жалобно крикнул Макс в надежде выпутаться из словесных дебрей.
- Как девушку пугать – так это мы можем, а как внятно объяснить, что надо – так сразу мямлим, - мстительно произнесла "девушка". – Молодой человек, вы к кому?
- Да не знаю я, к кому! – теперь уже разозлился Макс и руками начал помогать языку. – Реклама там! Висит!.. Приглашает! Институт Литерапии!.. Максим Аронов!.. Курсы!..
- А-а… Так бы сразу и сказали, что литерапии, а то "реклама, реклама"… Тут на каждом шагу реклама! И не надо сквозняк руками делать – вы не мельница, а я не дон Кихот! Надо с ключевого слова начинать, а не заикаться! – тётка с нескрываемым удовольствием продолжала издеваться над непутёвым посетителем.
Макс психанул и совсем было собрался плюнуть на затею с узнаванием про эти дурацкие курсы, но вдруг перед его глазами появилась шарообразная голова Бориса Денисовича, плавающая в кубе аквариума. Голова беззвучно пошевелила губами: "Бестолочь…". Охранник глубоко вздохнул и медленно выдохнул.


- Девушка, миленькая! – Макс проникновенно начал процесс общения с самого начала. – Извините, что я вас напугал! Я больше не буду! Скажите мне, пожалуйста, где находится этот институт и эти курсы!
- Ведь могут же, когда захотят… - тётка слегка оттаяла голосом и потянулась к стопке разноцветных тетрадей, лежащей в углу стола. – Ку-урсы… Вот. – Она вытащила из стопки толстую тетрадь. – "КРИЗ-ЖАНР"… Вы в какой группе?
- Да ни в какой я группе, - закатил глаза Макс. – Я же говорю – только что увидел рекламу этих курсов и решил узнать, что и как!
- "Что" и "Как" вы узнаете на занятиях, - "девушка" строго посмотрела поверх стеклотолстых очков на юлящего охранника. – Вас в какую группу записывать – в дневную, ночную, выходного дня?
- Ночную?! Что, и ночная группа есть?!
- Конечно.
- Харо-ошие курсы… - только и смог сказать Макс.
- Ну, так как? В какую группу?
- Дак я ж сутками работаю… А где занятия-то будут? Эй, а вы что – уже записывать меня собрались?! Вы же не секретарь, а вахтёрша!
Макс не любил, когда решения принимали за него. А тётка, похоже, уже всё за него решила – об этом говорили тетрадь, только что открытая в нужном месте, и рука с ручкой, занесённая над этим местом.
- А чего тянуть-то? Занятия будут здесь. В ДК. А я – вахтёр-секретарь. Люди за металл, вон, гибнут, а я за него только тетрадки эти заполняю – подрабатываю. Лишних денег не бывает…
- Погодите! Деньги! Сколько стоит-то это?!
- Научитесь – потом отплатите. Если научитесь, конечно.
- Сколько платить, я вас спрашиваю! Я же не миллионер, а охранник! "Потом"! Знаю я эти сектантские штучки! Возьмут на "потом", а потом квартиру продавай, чтобы братство любви своей не лишило!
- Послушайте… - не опуская руку с ручкой, проникновенно сказал тётка. – Я же вам не про все курсы говорю, а только про ознакомительное занятие! Про вводную лекцию! Придёте, послушаете и решите – надо оно вам или нет. Пойдёте или нет. Будете расплачиваться или нет.
- Да что ж такое…

Недоумение, раздражение и даже взвинченность Макса можно было понять. В этой жизни он много раз пытался найти свои таланты и на какие только курсы ни записывался (институты привлекали его широтой знаний, но отталкивали долготой обучения, в результате чего он поучился по одному семестру в трёх разных ВУЗах).
Он учился много на кого – от печника до таможенного декларанта, от парикмахера до охранника, но ни разу запись на курсы не принимала такого сказочного оборота. Никогда ещё не выглядела такой абсурдной.
"Столько тягомотной бредятины – и только для того, чтобы стать…".

- Эй-эй, погодите! А чему учить-то будут?!
- А я не сказала, что ли?
- Нет!
- Эх, голова дырявая… - вахтерша засунула руку в ящик стола и вытащила рекламный буклет, больше похожий на тонкую книжку, но не дала его Максу, а положила рядом с тетрадью, над которой снова занесла ручку. – Ну, так в какую группу записывать? Определяйтесь уже скорее!
- Так, а это…
- А это потом почитаете, в спокойной обстановке, - кивнула она на буклет. – Я не поняла, мужчина, в чём проблема-то?
- Да я… Да график у меня суточный! Два через два! Охранник же я… Когда я учиться-то буду?! Тому, не знаю, чему… - Макс всё ещё пытался найти причины, по которым ему не надо записываться на курсы незнамо чего, платя потом незнамо сколько незнамо за что.
- Территориально где дежурите? – деловито поинтересовалась мучительница.
- Да вон, через дорогу… "Связной" охраняю…
- Так что ж вы мне голову морочите?! По ночам и будете учиться! А не спать там на мягком и чужом диване! Тем более – плавающий график занятий! Как группа решит, так и будет заниматься. Может, вообще только в свои выходные будете ходить… Если повезёт.

Макс хотел было удивиться, откуда "девушка" знает про диван, но быстро сообразил, что, раз Сашка сфоткал её в салоне, значит, она там была и конечно же, видела диван. Возможно и не первый раз она там была, просто раньше заходила не в дежурства Макса. "А где ж на ней следы посещения салона КРАСОТЫ? Где следы-то?!".
Потом он так же быстро прикинул, что по выходным он заниматься не будет – его выходные уже сто лет не совпадают с выходными нормальных людей. Да и днём заниматься не получится – ни тебе выходных нормальных, ни тебе в рабочее время с работы слинять. А вот ночью… Ночью всегда можно снять трубку (чтобы внезапная проверка думала, что он треплется по телефону) и перебежать дорогу для обретения знаний. А отсыпаться можно будет дома.
Макс снова вспомнил голову Бориса Денисовича, подумал: "Ну, вот только дай с тобой встретиться, дядя Боря!", и обречённо махнул рукой:
- Валяйте. Пишите. В ночную.
- Ну, сла-ава Богу… Выбрал… - пробурчала вахтёрша, и стала медленно заполнять последнюю строчку на разграфлённой странице с крупной надписью "НОЧЬ" вверху.
- Эй! А вы чё? А вы откуда знаете, как меня зовут?! – изумился Макс, умеющий читать перевёрнутые буквы.
- Так вы же у нас личность знаменитая… Вас же, наверное, весь город уже давно знает…
- С чего вы взяли? Вовсе и не знает… – но охраннику было нескрываемо приятно. Он и сам не единожды мечтал о том, что, благодаря сидению в таком проходном месте, уже как минимум полгорода должно знать его в лицо. В его красивое и умное лицо.
- С чего я взяла? Да вот с этой вашей подноготной на булавке…

Макс, очень любивший шутки над другими, и совсем не любивший их над собой, покраснел, как рак, и яростно начал сдирать с рубашки приколотый к ней булавкой бэйджик с надписью "ООО "ОП "Юнилэнд Секьюрити". Охранник Максим Н`Беда". Но проклятое клеймо никак не хотело отстёгиваться.
- Какая интересная у вас фамилия, знаменитый товарищ Н`Беда… - завершила шутку гадкая тётка. – Всё. Записала.
Достав другую тетрадку, вахтерша раскрыла её и добавила, глядя на пыхтящего Макса:
- Теперь за методические материалы вот тут распишитесь, где галочка, и сегодня к 21-00 подходите в аудиторию №521 на ознакомительное занятие. Это на пятом этаже. Лифт вон там.
Она показала рукой за левую стену каморки, развернула тетрадку и пододвинула её к расписанту.
- Какие методические материалы?
- Да вот же – буклет!
- А-а… Ясно…
Макс, наконец, справился с нежелающей расставаться с ним булавкой, которая на прощание подло отомстила изменщику глубоким уколом через мясо подушечки прямо под ноготь правого большого пальца.

- …й-й-а-а-А-АТТЬ!.. – перепуганный вестибюль дружно оглянулся на тихий стон мужественного охранника. – Ч-чёрт!..
Макс, зло сунув бэйджик в карман, а палец в рот, промычал, оправдываясь за матюгание:
- Эоя абыу то я её потиать атеу!
- Что-что? – участливо спросила вахтёрша-секретарь.
"Чпок!" – вытащил палец изо рта истекающий кровью охранник.
- Это я забыл, что я её постирать хотел! Я ж поэтому и не переоделся. А бэйджик, сука, вечно из памяти вылетает…
- Да-а… Плохо, когда имя из памяти вылетает… Вот тут пожалуйста. Галочка вот.
Макс взял ручку, любезно протянутую ему тёткой, и собрался было поставить свою закорючку на указанное место, но очередная красная слеза живого пальца опередила чернила бездушной пластмассы. Расписываться было уже негде – почти всё место в графе заняла капля (да нет – каплища!) подноготной крови.
- Да что ж такое! Невезуха прям с утра! – и Макс снова сунул палец в рот. – Нафига тут вобфе рафпифыватьфя? Это фе не федомофть на фарплату!
- Да и правильно! – легко согласилась вахтёрша. – Развели тут, понимаешь, бюрократию, а человеку больно! А знаете, что?.. Перебьются они! Я им скажу, что вы расписались, а я потом случайно вашу подпись томатным соком заляпала!
Пятно, заляпавшее прямоугольник с галочкой, действительно было похоже на каплю томатного сока. А ещё оно было похоже на… Макс присмотрелся к "соку", быстро впитывающемуся в бумагу…
- О! Смотрите – тоже на галочку похоже! – оттопыренный указательный палец превратил уколотую кисть Макса из жеста "Во!" в жест "Застрелю!". – Ха! Да это всё вместе вообще на даблвэ похоже! Во, я кровью расписался! Лучше, чем ручкой!
- Ух, ты! Да-а… Точно… Две галочки – как М… Ну, вы прям художник-авангардист! Прям мастер художественной росписи! – вахтёрша восторженно посмотрела на мастера, гордо сунувшего палец обратно в рот. – Та-ак… Что у нас теперь… А теперь надо же вам за роспись буклет отдать! В котором про то, чему учиться будете, написано! Ой… Вам же больно очень… Да и нестерильно во рту, наверняка… Давайте я вам пальчик перевяжу!
Макс, обидевшись на "нестерильно" и "пальчик", с отрицательным мычанием замотал головой, машинально потрогав языком пару гнилых кольев на окраине коренного частокола.
- Давайте-давайте! У меня же аптечка есть специально для таких торжественных случаев!

Макс не смог устоять перед обворожительной улыбкой вахтёра-секретаря, обнажившей большие передние верхние зубы, растущие вперёд и друг на друга. И жест "Во!", выпавший из распахнутого от такой красоты рта, попал прямо в подставленные руки вахтерши. Которая, достав из второго ящика стола водительскую аптечку, стала довольно профессионально делать перевязку "донора поневоле", как коряво пошутил при этом Макс.
- Да снимите вы свою сумку, она же вам мешает! Вот так… Слушайте, а что это у вас? Ноутбук, что ли?
- Ну, да.
- Так давайте я вам тогда электронную версию буклета закачаю! Она у меня на флэшке есть – зачем вам лишние бумажки таскать?
- Давайте, конечно! – Максу, действительно, не хотелось тащить домой лишние страницы непонятно чего.

Наконец, первая помощь закончилась, флэшка "закачалась", и благодарный перевязанный охранник пошёл на выход.
"Блин… Если окажется, что этот идиотский сон с БД ничего не значил, что я сдуру записался на какую-то левую хрень типа флористики, я буду отныне бить каждую рожу, которая вздумает рассказать мне о том, что ей сегодня снилось, и что бы это значило!".
- Ой… - обернулся Макс уже в дверях. – А я ведь так и не узнал, как вас зовут! Хотел – и забыл со всеми этими делами…
- Ангелина я, - почему-то смутилась вахтёрша.
- А я – Максим!
- Да-да, Максим Н`Беда! Я помню!
- Тьфу, ты… А я забыл, что вы знаете! – засмеялся Макс вместе с Ангелиной, прикрывшей рот рукой, и вышел на улицу, потихоньку начинающую плыть от жары.
И только подходя к месту, где всегда ловил маршрутку, вспомнил, что так и не спросил у Ангелины, кто же такой этот профессор Максим Аронов.

……………………………
…………………………..

ПИРИРЫФ.