Если долго смотреться в прозрачную воду, то кажется, что растворяешься в её леденящей прохладе…
Если долго смотреться в тёмные бархатные глаза, начинает казаться, что тонешь в них безвозвратно…
Если случайно прикасаешься к звенящему, разогретому, напряжённому телу – будто ток пробегает по нервам…
Вдруг начинаешь замечать мелочи во внешности человека: обветренные пухловатые губы, тонкую шею, необычно пушистые волосы, мягкие ресницы. Хочется прикоснуться к той жилке за ухом, в которой бьётся пульс. Провести ладонью по плечам… обнять, как тонкий летучий тополь.
Моя беда, моя болезнь – вот этот образ, леденящий и сладкий, зовущий и ограничивающий одновременно. Он молод… он слишком молод… он ещё не знает горечи настоящей любви. Страшно прикасаться к нему, такому лёгкому и нежному, с такими тёмными глазами, будто солнце никогда не бросает в них свои лучи. Он постоянно напряжён, как юный жеребёнок, в одиночестве бродящий по уже знакомому полю: стригущие ушки, маленький носик тревожно втягивает воздух, но хочется играть и бегать…
Невероятное желание – чтобы прошла вот эта едкая напряжённость. Чтобы не было такой вот странной зажатости, пугливости. Чтобы, когда ты протягиваешь руку, к ней тянулись бы, а не шарахались. Но в то же время – чтобы не было агрессии, жажды победы, что больше присуща уже повзрослевшему, испытавшему свои силы жеребцу. Пусть будет связь струной нервов, где-то на архиподсознательном уровне… чтобы с полужеста было понятно, что делать и куда идти. Чтобы было невероятно тепло и светло вместе, так, как не было раньше ни с кем. Чтобы не было всей этой грязи: секса, разброда в отношениях, ревности, угасания пожара. Любовь моя будет не с ним, с ним будет моя душа…
Душа моя – перламутровая бабочка с очень тонкими крыльями. Сейчас она находится на кончиках его пальцев, ещё не зная, взлететь или остаться. Не зная, станут ли её лапки острыми иголками, пронзающими кожу, вытаскивая из неё капельки крови. Не зная, смогут ли её крылья смахивать слёзы с его лица, прикасаться к губам, принося улыбку. Не хочу делать ему больно, ни в коем случае не хочу… в то же время он мне нужен. Господи! Пусть уж лучше будет найдена та тонкая грань, на которой балансирует настоящая, очень близкая и открытая дружба с мужчиной... с мальчишкой... Я не знаю, как назвать его…Я не знаю, какое имя к нему привязать…
Хотя сам себя он назвал очень точно: Утренняя Звезда. Иначе и не скажешь. Лёгкое, эльфийское имя. Лёгкий, невесомый человек. Лёгкие, ложащиеся сразу в душу слова. Прикосновения сродни лёгкому бризу. Взгляды – словно солнечные зайчики с зелёной листве.
Юный, нескладный, но уже очень видный жеребёнок… узнать бы, каким он станет года через 4… если бы только удалось ему сохранить ту лёгкость, ту складность арабской стати, если бы удалось ужиться самому в себе, приобретя ту самую волнующую манеру движений, что сводит с ума и затягивает, как шаманский танец…
Никогда бы не подумала, что буду такими глазами смотреть на совершенно мне не знакомого мальчишку 17 лет, пока что не блистающего успехами, пока что ещё – сорванца и бродягу…