[232x167]
Происходившее недавно в селе Рои Арбажского района Кировской области напоминало картину Репина «Арест пропагандиста».

Село Рои — типичное для депрессивной русской провинции место. Там прописано восемьдесят человек, но реально проживает около сорока, в основном пенсионеры. Кругом — запустение, школа не работает, единственного школьника возят на уроки автобусом в райцентр. Врачей нет, единственная медицинская помощь — визиты фельдшера из соседнего села раз в неделю. Полицию тоже не дозовешься: когда селяне однажды вызвали правоохранителей, те приехали лишь на следующий день.

Но, как выяснил новостной портал «Вятский наблюдатель», существует все же ситуация, при которой власти обращают на богом забытое село самое пристальное внимание.

В один прекрасный день работники четырех местных «уголков цивилизации» — поселковой администрации, библиотеки, почты и магазина — обнаружили в дверях красочные календарики, призывающие голосовать против «Единой России», по шесть-семь штук на каждом крыльце. В календариках партия власти называлась «Партией жуликов и воров», а единороссовская эмблема — медведь — была крамольно искажена: на иллюстрации ей демонстрировался кукиш.

Столкнувшиеся внезапно с оппозиционной агитацией местные жители, по информации «Вятского наблюдателя», утилизировали находки по-разному: кто-то показал домашним и от греха подальше сжег, кто-то взял парочку на память, несколько штук остались в поселковой администрации и библиотеке. «Увидела, рассмотрела, чего мне в магазин подсунули, — рассказывает журналистам продавец Галина Семеновна. — Брать не стала, убрала на окошко, снаружи за раму».

Календарики попались на глаза одной из селянок, ярой единоросске, занимающейся в райцентре различной общественной деятельностью. Образцы подрывной пропаганды легли на стол членам территориальной избирательной комиссии, и «вертикаль власти», до этого игнорировавшая село Рои на протяжении долгих лет, заработала во всю мощь.

В Рои на нескольких автомобилях приехала полиция из райцентра и развернула масштабные «следственные действия».

Перепуганное аборигенное население рассказывало «Вятскому наблюдателю» о полицейском рейде: «Приехали две служебные машины, часов в десять — в одиннадцатом вечера. Человек шесть-семь, некоторые в форме, кто-то в гражданке. Видимо, собрали не только оперативных дежурных, но и сотрудников, уже отдыхавших по домам. Приехали и пошли по всем дворам, сначала, видимо, к тем, у кого свет горел. Одна есть у нас бабушка смелая, послала поздних гостей подальше. А так почти у всех побывали, расспрашивали про календари — видели ли, да кто мог их привезти и тому подобное. Было, конечно, не по себе, будто мы преступники какие».

Сотрудники правоохранительных органов подробнейшим образом записывали «показания» селян: кто, когда, при каких обстоятельствах увидел «неправильную агитацию», требовали подробного описания «места происшествия». Несмотря на поздний час, заставили открыть магазин, где также были обнаружены антипартийные календарики. Никаких доводов в пользу законности своих действий полицейские, разумеется, не приводили. Для совсем уж зловещего эффекта не хватало только раздающихся в ночной темноте резких команд на немецком и лая овчарок.

В итоге главной «подозреваемой» стала 18-летняя девушка, студентка-первокурсница, накануне приехавшая в Рои к родителям из Кирова и завезшая якобы на малую родину бациллы политической крамолы. У студентки взяли отпечатки пальцев и заставили ее родителей сообщить место проживания дочери в Кирове и номер ее мобильного телефона.

Не избежали дактилоскопии также работники библиотеки и местной администрации.