Эндрю Вулф

Если вы поняли этот фильм — гордитесь! Вы — умный человек.

Starxxx. Отзыв с КиноПоиска

Знакомясь с американской кинокритикой, всё больше убеждаешься в правоте Сергея Кудрявцева, как-то написавшего, что американские кинокритики не способны (или не хотят) воспринимать подтекст и всё трактуют с точки зрения сюжета. Хотелось бы тот же самый упрёк адресовать и нашим зрителям, с мнениями которых можно оперативно знакомиться благодаря сайту «Кинопоиск», которые практически не поняли (или не захотели понять) тот морально-нравственный смысл, который заложен в фильм лучшего, пожалуй, молодого кинофантаста Америки Ричарда Келли.

Конечно, в постановке проблемы Келли не одинок и, к счастью, не скрывает этого, наполняя фильм цитатами и аллюзиями, проясняющими содержание ленты. У него за плечами превосходное знание как экзистенциальной философии (в фильме постоянно цитируется Жан-Поль Сартр), так и мировой фантастики (классик Артур Кларк). И вполне закономерно, что фильм Келли снят в 2000-е годы, когда вновь (впервые, пожалуй, после 1970-х годов), режиссёры всего мира обеспокоились морально-нравственным состоянием человечества в очередной переходный период (в 1970-е годы, в частности, был переход от пуританской морали, культа семейного очага к морали хиппи, пропагандирующих культ свободной любви и вообще абсолютной свободы человека, не связанного никакими обязательствами ни с самим собой, ни с другими людьми).

Сейчас же стал очевиден переход не только от постмодернизма к постпостмодернизму, направлению двойных аналогий, некоему художественному аналогу виртуальной реальности, но и переход от политики неоконсерватизма к чему-то другому. Возможно, к очередным (как в 1960 — 1970-е годы) студенческим волнениям и к новой революции (и, наверно, уже не сексуальной). И почему бы, действительно, не вспомнить на новом витке истории, после целой череды развлекательной фантастики, классическую идею о том, что человек, по сути, так и остался на стадии обезьяны по своим морально-нравственным качествам. И здесь вспоминаются в первую очередь гениальная «2001: Космическая одиссея» Стэнли Кубрика, «Сталкер» Андрея Тарковского, а также афоризм Жан-Поля Сартра «Ад — это другие», своеобразной экранизацией которого и является «Коробка» (опять наши прокатчики испоганили символическое название фильма, обозвав «Посылкой»). По Сартру, другие потому являются адом, что каждый думает только о личном счастье, не задумываясь о том, какую цену за их желания заплатят другие люди или вообще всё человечество (ведь невозможно абсолютное счастье для всех, значит, если где-то в мире есть счастливый человек, то есть и его антипод — человек несчастный, своим счастьем заплативший за счастье другого).

Неслучайно ведь столько великих гуманистов прославляли страдание (Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, Ингмар Бергман, да и сам Жан-Поль Сартр). И лучшим слоганом умному и деликатному фильму Келли был бы несколько видоизменённый слоган к работе Алехандро Гонсалеса Иньяриту «21 грамм» (вместо «сколько весит человеческая жизнь?» «сколько стоит совесть?»). Ведь таинственный гость Арлингтон Стюарт (в отличном исполнении маститого актёра Фрэнка Лангеллы) нисколько не скрывал всех условий сделки от людей. Но люди (хотя бы на примере героини, отлично сыгранной Кэмерон Диаз (неслучайно её зовут Норма — её решение нажать кнопку и её мотивация этого — норма)) оправдывают решение нажать кнопку и убить человека тем, что это незнакомец, возможно, убийца, которого должны казнить, а даже если нет, то наверняка найдётся логическая причина, в соответствии с которой человек должен умереть. Ведь не зря же Фёдор Достоевский утверждал, что «разум — подлец; оправдает что угодно». И лишь слова незнакомца на прощание, после того, как он вручил супругам миллион, о том, что он перепрограммирует кнопочный блок (супруг, учёный НАСА, вообще думал, что это игрушка, ведь к кнопке не подведены ни провода, ни схемы, вообще ничего, но не случайно у него в подвале на картине приведено высказывание Артура Кларка: «Высочайший уровень развития техники настолько прост, что это напоминает волшебство») и отдаст его другим людям, тем с которыми они НЕЗНАКОМЫ, позволили понять какой страшный грех они совершили. И расплата за него последует, ведь тем, незнакомым им людям, тоже нет никакого дела до них. И разве виноват хоть в чём-то гениальный учёный-физик Арлингтон Стюарт, убитый молнией в ходе своего эксперимента по поиску внеземных цивилизаций и «воскрешённый теми, кто молниями управляет»?! Он всего лишь посланник высшей силы, античный рок, наказывающий героев за их ошибки и промахи.

Не всё в жизни можно исправить и не все грехи можно замолить. И остаётся только в отчаянии в финале, как героиня фильма, вопрошать неумолимую судьбу в лице Стюарта «Я могу быть прощена?» И Стюарт, возможно, самый положительный из всех персонажей, искренне восхищающийся запоздалым раскаянием героев и признающий что они оба замечательные люди, и что они почти дали ему надежду, говорит «Я не знаю». Ведь герои сделали свой выбор и нажали кнопку, а значит, он ничего не может сделать.

Не случайно также то, что действие происходит в 1970-е годы, когда как раз модно было сомневаться, что «человек — это звучит гордо» («Сало, или 120 дней Содома», «Ад каннибалов»). Ведь именно в 1975 году (а действие фильма происходит в канун Рождества 1976 года) умер гениальный математик Джордж Р. Прайс, выведший формулу W дельта Z, генетически доказывающую, что альтруизм человеческой природе не присущ и всегда подменяется инстинктом самосохранения. Сам Прайс так и не сумел опровергнуть свою формулу и в отчаянии покончил с собой. Увы, не сумели это сделать и другие.

Ричард Келли, начиная со своего дебюта «Донни Дарко», говорит зрителю одну и ту же, поистине библейскую, мысль, что самое главное для выживания человеческого вида — коэффициент альтруизма, способность человека ставить интересы других выше своих эгоистических интересов (ну чем не парафраз авраамовой жертвы?!). Ведь жизнь — это не более чем эксперимент, цель которого — проверка нравственности. И к каждому приходит судьба с коробкой, заставляя делать выбор между собой и другими. И всегда нужно помнить, что эксперимент конечен, и конец ему — смерть, та черта, за которой ничего уже нельзя исправить, а останется только сокрушаться об упущенных возможностях. «Memento Mori» — гласит античный афоризм. Пожалуй, трудно не согласиться с Келли и с его загадочным и одновременно глубоко несчастным персонажем Арлингтоном Стюартом: если бы люди помнили о смерти, зла на свете было бы меньше.

Остаётся только добавить, что фильм является экранизацией рассказа ещё одного классика фантастики Ричарда Мэтисона «Кнопка, кнопка».