С дрожью холодного огня, возбуждаемого хилым здоровьем, с душою легкой как свинцовая пушинка, влекомый на голгофу любви без взаимности, он продолжал отправлять Госпоже недописанные письма, слагал стихи, бережно хранил лучшие из них и перечитывал каждодневно.