Память

Фэндом: Weiss Kreuz
Категория: слэш
Рейтинг: G
Пейринг: Шульдих/Фарфарелло
Краткое содержание: церкви в жизни Шульдиха.
От автора: как-то пошли меня на концерт органной музыки в местной лютеранской церкви. Всё оказалось очень красиво и душевно. Сижу, наслаждаюсь собственным расползанием на музыкальные частички, и вдруг в свободном пространстве перед кафедрой возникает Шульдих. Со своей обычной ухмылочкой и почему-то с сигаретой. Я умиляюсь и думаю: «Надо еще к католикам сходить – на Фарфа посмотреть, давно меня там не было», и тут же вижу картинку: посреди нашей католической церкви стоит Фарфи с окровавленным ножом. Тут же в голове завертелось начало предполагаемого фика, я радостно заозиралась по сторонам и чуть не сползла под стул от смеха: рядом со мной, не замеченная мною ранее, располагалась выставка немецких книг. Первое, на что наткнулся мой взгляд, было имя писателя – Peter Weiss. Когда чуть поодаль обнаружился (–лась?) Ingo Sсhulze, я поняла – это знамение и моего Шульдиха должны звать Peter. Народ, конечно, морщится, но я тверда, как это имя, да и, честно признаться, оно меня вполне устраивает:)

Мозги в Розенкройц промывали хорошо, но некоторые моменты своей жизни ДО Шульдих помнил.
Ему около трех. Небольшая лютеранская церковь, в которую он пришел с бабушкой. Высокий потолок, резные окна, цветущий у окна за кафедрой розовый куст. Строгость, скромность, непритязательность. Сурово и торжественно. Но, видимо, это не мешает мальчику безобразничать, потому что бабушка регулярно дергает его за рукав:
- Петер, не вертись!
Он совершенно забыл скучные нравоучительные проповеди. Скорее всего, он их даже не слышал. Читал ли он мысли тогда, Шульдих тоже не помнит. Его воспоминания связаны с органом. Его звучанием, атмосферой, создаваемой величественными звуками. Музыка льется откуда-то из-под потолка и одновременно со всех сторон, а прислушавшись, понимаешь, что всё вокруг источает музыку. Стёкла, стены, люстра, свисающая на цепи почти до самого пола, скромный букет полевых цветов, стоящий на столике перед кафедрой. И люди, сидящие впереди, и ты сам. Музыка наполняет тебя, вибрирует внутри и рвется наружу. И ты дрожишь, отдавая её, отдаваясь – ей…
Шульдих последний раз втянул сигаретный дым, втоптал окурок в землю, потянул на себя массивную дверь.
Длинный коридор кресел, словно проход в пещере. Витражные картины со всевозможными святыми, голубями, девами Мариями и Христом темными глыбами зияют в оконных проемах, то ли дополняя, то ли контрастируя с сероватым мрамором колонн, вершины которых теряются в темноте бездонного потолка. Полумрак помещения где-то в конце разрывается огоньками свечей. В этом сияющем круге Фарфарелло похож на ангела – ослепительно белый, с улыбкой, редкой у человека, отрешенным от всего земного взглядом, - можно представить, – обращенным в вечность. Даже свечение типа нимба над головой имеется. «Вот только крылья придется долго отмывать от крови», - Шульдих хмыкает и подходит ближе:
- Закончил?
Фарфарелло несколько секунд смотрит будто мимо него, потом взгляд обретает осмысленность. Он кивает, наклоняется, вытирает окровавленный нож об одежду лежащего у его ног священника, переступает через труп, подходит к Шульдиху. Тот стирает с его виска бурую полузасохшую капельку, а потом вдруг резко притягивает парня к себе и целует. Губы Берсерка солоноватые, словно он не проливал кровь, а пил ее.
Фарфарелло отстраняется первым, почти отталкивает Шульдиха от себя:
- Пошли отсюда.
В воздухе ощутимо пахнет смертью. Шульдиху даже кажется, что он видит в темноте за колоннами ее призрачную фигуру.
- Никогда не любил церкви, - сообщает он пустоте и выходит следом за Фарфарелло.

13.11.08