Он их действительно видел. Везде и всегда. Вместо людей он видел звезды, вместо идей- звезды, даже вместо мыслей у него в голове, наверное, плавали мохнатые звездюлечки.

Поначалу это забавляло, когда в тебе угадывают звезду иссиня черную, лучистую, с белой бахромой инея. А потом становится грустно. Потому что хочется, чтобы видели тебя, со всеми земными недостатками и (еси есть) достоинствами, а не сухую, хоть и прекрасную стекляшку. И пусть он говорил, что звезды не стеклянные, я не перестану так думать.
Он любил рассказывать, и это почти всегда удавалось ему неплохо. А я люблю слушать, хотя не всегда верю. Поэтому, если ночь была ясной, мы часто сидели рядом, под холодным и бездонным небом и разговаривали.
Обо всем-всем.
А потом он ушел. Туда, к звездам.
Они давно его ждали.