В наши редко кто отважится на работу с темой внутренней человеческой гармонии (хотел сказать: святости). Ведь гораздо проще изобразить на экране или в тексте душевную грязь и поступки, ею вызванные). Да и интереса у публики к такому декадансу будет намного больше, чем к произведению, которое с натугами (очень многим не хватает искренности) пытается нарисовать образ гармоничного человека.

Совсем недавно такие творения создавались по партийму заказу, что вовсе не добавляло им убедительности в художественном воплощении социального оптимизма. Фильм Лунгина "Остров" - редкое исключение из общего правила, выведенного из массива агитпроповских поделок и откровенных утопических снов наяву.

Главное, что делает этот фильм психологически убедительным, - это реалистическое отражение истории человека, который совершил предательство, а затем всю оставшуюся жизнь пытается искупить его. Невольно вспоминается методология христианства: большие шансы на спасение имеет не тот, кто изначально непорочен, а тот, кто был грешен и расскаялся.

Конечно, режиссер не смог обойтись без знамений современности для того, чтобы обозначить святость своего героя. Такими знаками стали потерявшие свою свежесть, а вместе с ней и привлекательность для аудитории паранормальные способности. Ну, кого сейчас убедишь в том, что человек, наделенный способностями исцелять и знать будущее, - святой, когда сотни шарлатанов на всех углах рассказывают о себе то же самое.

Есть, впрочем, в фильме впечатляющая метафора, которая адресована к глубинным уровням нашего сознания. Это - образ острова, давший фильму название. По сути, эта твердь возвышается посреди волн житейских невзгод. В юнгианской психологии такому образу соответствует представление о внутренней человеческой гармонии, называемой Самостью. Иногда это понятие называют архетипом образа Бога.
Юнг вообще отказывался говорить о метафизике, предпочитая иметь дело с представлениями и образами. Лунгин же, по-видимому, придерживается другой точки зрения.

LI 5.09.15