— Ладно, — подвел итог Кирилл Константинович. — Желаю тебе удачно отдохнуть. Много не пей, побольше купайся, с турками заигрывай умеренно, чтобы они не выведали секреты фирмы. И чтобы вернулась свежей, как огурчик.
— Постараюсь, — пообещала Соня.
Соня еще раз распрощалась со своим отделом и отправилась домой собираться. Завтра утром они отправлялись в Турцию.
Собраться для Сони было делом пяти минут. Раньше она тоже болела обычной болезнью путешествующих: отправляясь куда-то на несколько дней, брала с собой огромный чемодан со всяким барахлом, из которого реально использовалось примерно 5 процентов. Но поскольку у нее был аналитический склад ума, то в один прекрасный момент Соня сделала правильные выводы и теперь в дорогу отправлялась с небольшой спортивной сумкой, куда помещались запас белья, туалетные принадлежности, пара футболок и запасные шорты. Все остальное пространство сумки занимали книги. Соня ненавидела путешествовать в самолетах и автобусах просто так, то есть сидеть и ничего не делать, поэтому всегда старалась набирать с собой достаточное количество литературы, чтобы читать всю дорогу.
Но как раз с литературой у Сони была беда. Точнее, не беда, а одно характерное качество, которое в студенческие времена сослужило добрую службу, но во время путешествий ложилось тяжким бременем. Дело в том, что Соня читала очень быстро. Она этому не училась, а умение пришло еще в младшем школьном возрасте как бы само собой. Причем читала она с «пулеметной» скоростью — порядка 150 страниц в час — и технические книги, и всякую сложную, заумную литературу. Так что каждая подготовка к поездке превращалась в арифметическую задачу: 3 часа лета туда, час на автобусе, столько же обратно, значит, требуется (считаем — 8 часов умножить на 150 страниц) 1200 страниц текста. Это означает, раздумывала Соня, что придется брать или шесть небольших книжек, или четыре книжки побольше, или какой-нибудь увесистый «кирпич» типа «Войны и мира» или «Вечного зова». Но она не любила ни «Войну и мир», ни «Вечный зов», поэтому запихнула в сумку четырехтомник Курта Воннегута и на этом успокоилась. Переносной компьютер она всегда носила в отдельной специальной сумке.
Отъезд
Утром Соня вызвала такси и отправилась за потенциальными новобрачными. Они с Пашей договорились, что она вызовет такси и заедет за ними. Точно в условленное время Соня была у подъезда дома Павла. Однако приятеля с подругой видно не было. Соня прождала пять минут, затем достала сотовый телефон («Я звоню по делу», — мысленно объяснила она Кирилл Константинычу) и позвонила. Трубку долго никто не брал. Наконец раздался сонный голос Павла:
— Какой козел звонит в такую рань?
Соня аж поперхнулась, но решила все-таки разыграть приятеля.
— Але, — сказала она фальцетом, надеясь, что это похоже на чужой женский голос. — Это ты, Павлик? Это твоя цыпа — Оля.
— Какая цыпа? — понизил голос Паша. — Леля, это ты? Помню-помню. «А Олик просто отсыпался», — процитировал он фразу, которая явно была знакома неведомой для Сони Олику. — А я занят немножко. Жениться собрался. Так что ты позвони через годик-другой.
— Павлик, — нежно сказала Соня уже обычным голосом. — Какого черта ты еще дрыхнешь, когда вы с Аленой должны уже пять минут назад сидеть со мной в машине?
— Ой, — ответил Паша. — Это ты? А сколько времени?
— Девять утра.
— ... этот будильник, его папу — кремлевские куранты и его маму — часы с кукушкой, — сказал Паша. — Прости, подруга. Через две минуты будем, — с этими словами он повесил трубку.
И действительно, не прошло и пяти минут, как из дверей подъезда показалась парочка, нагруженная сумками и чемоданами. Соня внимательно посмотрела на них и слегка обалдела. Видок у ребят — что у Алены, что у его приятеля — был такой, как будто они сначала неделю беспробудно пили, затем неделю готовились по ночам к экзамену, а следующую неделю безудержно занимались сексом с утра до утра. «М-да-а, стареем, — подумала Соня. — Всего-то около 25 лет, а после одной бурной ночи видок уже — как будто всю ночь болтались под работающей сенокосилкой».
— Ну и рожа у тебя, Шарапов, — сказала она Палычу вместо приветствия. — Ален, здравствуй, — сказала она девушке. — Выглядишь — просто шикарно.
— Да ладно тебе, — хмуро ответила Алена. — Сама знаю, что выгляжу как английский болельщик после тридцатого литра пива. Ты мне лучше на больные мозоли не наступай.
— Да, — подхватил Паша неожиданно веселым голосом. — Не наступай нам на любимые мозоли, а то они внезапно отвалятся.
— Слушай, — не выдержала Соня. — Вы что, не могли спокойно выспаться перед дорогой? Будет еще время для любовных безумств. Отдыхать же едем. И жить будем в разных номерах. Так что оттянетесь еще по полной программе. А сейчас — рановато начали, друзья мои.
— Побезумить любовными безумствами никогда не поздно и не рано, — назидательно изрек Паша.
— Ага, любовные безумства, как же! — язвительно сказала Алена — Соник, ты что, своего друга не знаешь? Сначала он пару часов ужинал и рассказывал мне о том, как два года назад покупал фотоаппарат. Затем поставил кассету с каким-то новым фильмом и полтора часа ее смотрел. После этого Паша следующие два часа мне рассказывал содержание фильма, который, между прочим, я смотрела вместе с ним. Пересказ его настолько утомил, что Павел потребовал легкого ночного ужина, чтобы подкрепить слабеющие силы. После ужина он заявил, что на сытый желудок ложиться нельзя, поэтому мы посмотрели еще одно кино. Во время кино ему стало страшно (нам попался триллер), поэтому вот-он выпил несколько рюмочек водочки. От спиртного у него разыгрался аппетит, поэтому мне снова пришлось готовить...
— Ой, — сказала Соня. — Так вы вообще не спали, что ли?
— Да нет, — радостно сказала Алена. — Во время третьего ужина я тоже выпила, а Паша начал мне пересказывать самые ужасные моменты из триллера, разволновался, поэтому в одиночестве допил бутылку водки. Я уж думала, что сейчас опять пойдем смотреть кино, но алкоголь его свалил с ног и мы наконец пошли спать.
Соня искоса посмотрела на приятеля. Самое интересное заключалось в том, что Павлу, как было видно, доставляло живейшее удовольствие слушать о своих подвигах. Весь его вид, казалось, говорил: да, ребята, и я сам в курсе, что я — вот такой вот веселый, забавный и очень своеобразный парень, и мне очень нравится, когда об этом рассказывают посторонние.
— Понятно, — сказала Соня, дослушав горестный рассказ Алены.
Впрочем, было видно, что Алену тоже забавляют кунштюки, которые выделывает ее женишок, поэтому рассказывала она обо всех его проделках без злобы и даже с удовольствием.
Между тем за разговорами они не заметили, как подъехали к аэропорту. Ребята вытащили сумки и отправились заполнять декларации. Как водится, в российском аэропорту Шереметьево деклараций на русском языке не было. Соне с Аленой, впрочем, на это было наплевать, так как они более или менее знали английский, но у Паши англоязычная декларация вызвала определенные затруднения. А тут еще Алена, оставаясь в самом хорошем расположении духа, пункты его декларации переводила в очень вольной манере, так что Паше несколько раз приходилось ее колотить своей барсеткой по голове, требуя правильного перевода термина «drugs», который Алена переводила как «драга для добывания золота». Впрочем, дурачества Алены распространялись и на свою декларацию, потому что в пункте «предметы из золота» она написала: «Мальчик Паша. Семдесят пять килограмм», приговаривая: «Сага, золотко, за тобой пришли эти гэпэушники, чтобы они таки били здоговы».
В магазине народу было немного, поэтому компания смогла без помех отдаться процессу закупки спиртного. Алена было заикнулась о том, что для нее нужно купить «Бейлис», «Чинзано» и шампанского, в ответ на что Паша внимательно посмотрел ей в глаза долгим и не очень хорошим взглядом, а затем изрек:
— Молчи, корова, когда ковбои разговаривают, — сорвал с полочки малюсенькую бутылочку с «Кампари», сунул ее Алене, и та, обидевшись, ушла в другой конец магазина.
— Итак, — сказал Паша Соне, разглядывая величественную батарею бутылок всех размеров и калибров, — сколько будем брать? Две или три?
— Да ну тебя, — начала было Соня. — Знаю я этот анекдот. Две конфетки и восемь бутылок портвейна... — но осеклась, увидев суровое и даже какое-то хищное лицо Паши.
— Я тут что, — тихо начал Паша, — пришел шутки шутить, что ли? Вопрос поставлен вполне конкретно: берем мы две трехлитровки или три?
— А-а-а-а-а, — сказала Соня. — Вы в ЭТОМ смысле?
— Я всегда в этом смысле, — отозвался Паша. — Раз едем отдыхать, значит, все должно быть тип-топ. Мы оба зарабатываем вполне прилично, так что можем себе позволить раз в год оттянуться за подтяжки так, чтобы улететь потом в стратосферу.
— Годится, — одобрила Соня. — Только куда нам шесть литров на неделю? Обпиться, что ли?
— Дабы выглядеть внушительно, — объяснил Павел. — Чтобы вокруг все сразу поняли — идут солидные люди.
— Да ладно тебе, — захихикала Соня.
— Кстати, ты что сейчас употребляешь? Свою гнусную кактусовку под названием текила?
— Ну да, — подтвердила Соня. — А ты все лупишь свое кошмарное ячменное пойло под названием виски?
— Да уж все лучше, чем самогон из кактусовой кочерыжки, — парировал Павел.
Друзья еще некоторое время поспорили, доказывая друг другу преимущества своих любимых напитков, после чего Паша взял пару литровых бутылок с виски, а Соня подхватил две текилы и один «Мартель XO». Зачем ей этот дорогой коньяк, Соня объяснить толком не смогла, но заявила, что «может пригодиться, дабы выпендриться перед красивыми масиками».
У кассы неожиданно столпилась небольшая очередь, так что друзьям пришлось немного постоять со всей этой выпивкой на руках. На полочках у кассы продавалось спиртное «в полет» — всякий разный алкоголь, разлитый в 300- и 500-миллилитровые бутылочки.
— Слышь, Соник, — Паша махнул головой в сторону этих бутылочек. — Надо же чего-то с собой в дорогу взять.
— Что с тобой, милый? — поинтересовалась Соня. — Мы и так выпивки набрали — пить не перепить.
— Но мы же не будем в самолете открывать литровую бутылку, — объяснил Паша. — Это произведет плохое впечатление на дам... и .. молодых людей.
— Тебя не поймешь, — поджала губы Соня. — То тебе трехлитровая бутыль требуется, чтобы впечатление произвести, то литровой оказывается слишком много...
— Ты не въезжаешь, — сказал Паша. — На женщин всегда производят впечатления крайности. Либо слишком большие, либо слишком маленькие… впрочем как и на парней))) да, детка, именно так!
— А-а-а-а-а, — поняла Соня. — Так ты про ЭТИ крайности!
— Нет, — ответил Паша. — Я пока только про бутылки. Трехлитровая — это забавно. Маленькая 300-граммовая — это благородно. А литровая — ни туда ни сюда. Как будто мы алкаши какие...
— Ой! — воскликнула неожиданно подошедшая Алена. — Ну вы и алкаши! Куда столько набрали?
— Видала? — подмигнул Соне Павел. — Баба, она сердцем чует! — процитировал он.
— Ага, — сказала Алена, схватила литровую бутыль текилы и сделала вид, что сейчас понесет ее обратно.
— Немедленно задержите женщину с алкоголем! — заорал Паша на весь магазин, после чего все присутствующие обернулись в сторону кассы и стали напряженно выискивать глазами, чем же так провинилась женщина с алкоголем.
— Да ну тебя, дурак! — рассердилась Алена. — Орешь всегда, как пьяный носорог. Перед людьми неудобно.
— Где у меня, говоришь, рог? — заинтересовался Паша. — И почему только один? А ну, признавайся, почему грехопадение не совершилось до конца?
Алена совсем рассердилась и только было приготовилась высказать все, что думает о женихе и о его манере совершать покупки, как тот быстро проговорил:
— Дорогая, тут рядом находится лавка со всякой бижутерией. Сходи, любимая, выбери себе красивую бижутеринку, а твой пупсик ее оплатит.
Алена подозрительно посмотрела на Пашу, но тот изобразил на лице лучезарную улыбку и готовность в лепешку расшибиться, чтобы услужить любимой подруге, после чего Алена сунула Паше бутылку минеральной и пару шоколадок, которые она взяла в магазине, и ушла.
— Вот набрала-то, набрала! — начал ворчать Игорь, изучая этикетку на бутылке с минеральной. — Пятнадцать рублей за бутылку воды! Я же так разорюсь скоро. Нет чтобы в туалете попить...
В этот момент подошла его очередь. Паша расплачивался очень долго, потому что все никак не мог решить, в чем именно платить — в рублях или долларах, а кроме того, одновременно заигрывал с кассиршей. Наконец расплатился, получил в подарок от девушки какой-то грошовый сувенирчик, попытался было отплатить за него комплиментами, но был отпихнут от кассы коленом Сони, которой надоело ждать, отчего чуть было не упал и поднял дикий скандал на тему, что, мол, он практически разбил драгоценные сосуды.
У выхода из магазина их ждала серая от злости Алена.
— Где вы бродите? — закричала она при виде приятелей. — Весь магазин — пятнадцать метров! А вы там целый час провели! Небось, — сказала она, глядя на Соню, — мой благоверный опять с кассиршей любезничал?
— Ну что, старуха, — прервал ее Паша, — нашла себе какую-нибудь бижутеринку? Веди, показывай. У Билли сегодня хорошее настроение, Билли всех угощает!
— Конечно, нашла, — сказала Алена, — Аж штук пять, чтобы было чего нацепить в Турции.
— Куплю все пять! — широко взмахнул рукой Паша. — Гулять так гулять! Билли никогда не скупился подарить лишнюю бусинку своей боевой подруге!
Алена схватила Павла за рукав и повела куда-то влево.
— Стоп, машина, — скомандовал Завьялов. — Ты куда пошла? Вот же она, лавка с бижутерией.
— Да чего я там не видела? — отмахнулась Алена. — Там барахло одно. Я себе выбрала украшения в ларечке вон там, за углом.
— Ой, — сказал Паша. — Там же ларек с настоящим золотом.
— А ты меня за туземку, что ли, принимаешь? — обиделась Алена. — Я что, должна стеклянные бусы носить и вставлять в ноздри пластмассовые кольца? Да ты не бойся! Я совсем маленькие украшения выбрала. Они всего-то по два-три грамма. Не разоришься.
— Вернуть, все вернуть! — забормотал Паша, направляясь к ларьку.
— Не выйдет, милый, — утешала его Алена — Их уже упаковали в красивые коробочки.
Соня решила, что ей при этой сцене присутствовать не обязательно, поэтому остановилась покурить.
Примерно через десять минут показалась счастливая семейная пара. Правда, счастливой там выглядела только Алена, а Павел шел с самым разнесчастным выражением лица.
— Ну чего, Соник, — сказал Паша подруге, — счастливо тебе отдохнуть! Ты... это... пиши, звони, короче, не забывай.
— В каком смысле? — удивилась Соня.
— Разорен! — заныл Паша. — Как есть — разорен просто в дупель! Никакого отдыха не будет, так как придется срочно ехать продавать родовое имение. Аленка меня в такие траты ввела, что теперь никакого отдыха еще лет десять.
— Да ладно тебе ныть-то! — возмутилась Алена. — Соньк, — обратилась она к Соне, — ты бы видела. Этот жмот устроил там дикий скандал и вернул четыре украшения из пяти, несмотря на то что они были уже упакованы. У девушки из ларька чуть инфаркт не случился.
— Да хоть бы и инфаркт, — вставил Паша. — С ее рожей надо было еще в детстве застрелиться.
— А ты вообще молчи! — закричала Алена. — Потратил на эту висюльку какие-то жалкие шестьдесят баксов, а теперь воешь так, как будто мне брильянт «Око мира» купил. Другие мужчины своим дамам, между прочим, «Феррари» покупают. А ты из-за какого-то паршивого украшения ноешь на весь аэропорт, — и она, делая вид, что разозлилась, несильно пнула Павла по коленке.
Тот от неожиданности уронил пакет с бутылками, которые мелодично звякнули. Воцарилось тяжелое молчание.
— Убили! — неожиданно заорал Паша, причем, по своему обыкновению, на весь аэропорт.
— Господи, — охнула Соня. — Чего ж ты так орешь-то?
— Ну, Ленка, — сказал Паша, — если бутылки разбились, то я...
— То ты проведешь счастливый отпуск, — сказала невеста. — А вискарь выпьет вон тот кот.
Вдали действительно прохаживался здоровенный рыжий котяра, который, вероятно, жил при аэропортовском кафе.
— Кис-кис-кис, — позвала Алена. — Котик! Иди сюда височек похлебать.
— Я тебе дам «кис-кис-кис». Не фиг мой виски спаивать всяким посторонним котам! — возмутился Паша. — Сейчас проверим, может быть, там чего и осталось. Может, они удачно разбились... — он полез в сумку и достал оттуда две бутылки с виски.