и тихо и дико,
и кажется, будто
шершавые руки
и острые пальцы
деревья вонзили
в хрустящее небо.
как будто не болью,
а чем-то потоньше
проникнется это
безмолвное небо.
гордыней ведомо,
оно покорится,
не плача дождями,
не ратуя светом
забытого солнца.
но молча взирает
на мертвые тени
безумцев незрячих,
в ночи одиноких,
по жизни скользящих,
объятых свободой
пустых отражений.
не знающих боли,
плюющих на небо,
готовое пылью
от скорби рассыпаться.