Его язычок... О, боже, что он делает! Уже когда он целовал Её ушки, Она уже с надрывом так стонала. Он играл, шалил, ласкал, любил. То чуть коснувшись кончиком её кожи, то, прижимаясь сладко так, хватал, обвалакивая теплотой и нежною истомой, Её ушей прелестных мочки. Теперь, когда в Его руках полнилась трепетная грудь, тот шалунишка, что раздразнил игрой своей чуть-чуть, ласкал Её сосочков ободочки. Он ликовал, Он съесть Её готов, но лишь слегка, не причиняя боль, покусывал, зажимая меж зубов, Её груди набухшей плоть. И вновь язычком проводя по сосочкам, вокруг ободков, Он чувствовал сердца Её замирание и бешеный ход, Он слышал как прерывается рыданием Её и без того неровное дыханье. Он страстно её целовал, его ласки опускались всё ниже и ниже, не оставались нетронутыми ни единая клеточка Её тела без поцелуя, без ласк. Он целовал Её всласть. Он раствориться был готов в Ней, в этой мягкости, Её нежности. Он закрыл глаза и чувствовал как вскипает кровь, как бударажит его тело то тепло, что переполняло их обоих.
(Продолжение следует)