«Туманные звезды Большой Медведицы»/ «Vaghe Stelle Dell’ Orsa» (1965) Лукино Висконти
[300x210]Прошлое, которое затягивает, притягивает, не отпускает. Приторное детское счастье, при приближении которое отдающее вонью. Ностальгия, декаданс, античная драма. Камерная история, пафосное самоубийство, безвольные, почти древнегреческие персонажи. Графичные, нарочито эстетизированные кадры. Тени и полутени. Романтический ветер, развевающий шикарные волосы Кардинале в ночном саду «как в том стихотворении». Памятная плита, символичная с самого начала. Амур и Психея. Инцест и безумие. Дети, влюбленность, любовь и смерть. «Амаркорд». Невозможно вычленить одно единственное зерно истины из всей притчи. Чем более камерное произведение, тем свободнее его можно трактовать. Изумительно инкрустированная шкатулочка. Со множеством тайничков и замочных скважин. В котором извилистые коридоры, мысли и поступки героев не находят своего выхода. Странным образом сплетенный в прошлом клубок никогда уже не будет распутан. Разруби его, и окажется, что внутри клубка ниточки за долгое время слежались, сгнили и распались. Превратившись в бесформенный комок, только с виду еще обманывающий простотой своего ниточного лабиринта. Минотавр которого давно мертв. А Ариадне с Тесеем, нечаянно расставшимся давным-давно у поворота, никакими криками больше не вернуть друг друга. И не выкарабкаться наружу. Даже поодиночке.
[300x189]Фильм в самом деле несет на себе отпечаток какой-то античной трагедии. Рока. Судьбы, которую нельзя изменить. Архетип царя Эдипа расщеплен тут на брата и сестру. Кадр за кадром Висконти проводит две призрачные фигурки через ночной сад, где они нежны друг к другу по-братски. В полуразрушенное здание у водопада, где их близость вот-вот перейдет в столкновение. Эпизод, когда брат снимает с сестры кольцо, действительно полон магии. Он завораживает. По-настоящему. Магнетическое очарование, которое окутывает в этот момент брата и сестру, безусловно ужасно, но все-таки не перестает очаровывать и притягивать. Висконти, дружище… Не мог ты снимать порочное и злое так, чтобы это действительно вызывало отвращение. Бодлер целенаправленно взращивал свои цветы зла, а на клумбе итальянского аристократа они взошли сами по себе.
[300x189]Больше всего я сочувствовал Сандре (Клаудиа Кардинале). Эталонная lost little girl блейковского стихотворения. Бабочка, залетевшая не в то окно. Сбившаяся с пути в полете из-за бликов на зеркальных стеклах. И медленно сгорающая (тут самый садизм – в том, что медленно…) в пламени какого-нибудь старинного светильника. Полуторачасовая экранная жизнь Сандры – это ее медленная агония. В центре паутины. Невероятно прозрачной. Чьи нити не видны никому: ни ей, ни брату, ни мужу, ни, тем более, зрителям. Все сбились в поисках паука. Его роль с легкостью можно отдать самому факту инцеста между родными братом и сестрой. Или хотя бы ностальгии по прошлым счастливым денькам. А то - «голубой крови» семьи. Но, на мой взгляд, все это тоже часть не распутываемого, в принципе, клубка. Дополнительные липкие нити в прозрачной паутине. То, что губит [300x189]Сандру, которую каким-то легким приторным ветерком принесло обратно в родные пенаты, и Джанни, написавшего о своей юношеской любви роман, как ни странно, прекрасно можно объяснить психоанализом. Но мы не будем этого делать. Не обладаем знаниями в достаточной степени. Не сможем лихо жонглировать терминами. Если по-простому, то такая любовь брата и сестры объясняется не только и не столько острым чувством одиночества и отчужденности детей от остального мира. Сколько желанием продлить состояние детства, эйфорией вечной юности, нежеланием взрослеть. Постоянной близостью двух человечков в глубине пещеры, откуда никто из них поначалу не собирался выползать или вылетать. Куколки не желали превращаться в бабочек. Поэтому, наверное, детьми Сандра и Джанни (Жан Сорель) назначали встречи в пустом, сыром и полуразрушенном месте. У водопада.
[300x182]Если бы Сандра не покинула дом в юности, их чувства все равно бы закончились. Даже любовь Джанни и его ревность к мужу Сандры (Майкл Крэйг) очень иллюзорны. Мне, честно говоря, хотелось, чтобы они любили друг друга по-настоящему. При всех прочих (грех, порок и т.д.) в этом было бы действительно что-то возвышенное и прекрасное. Состояние невозможной любви, декаданс чувств, «ромео и джульетта». Я бы, как зритель, понял и простил. Но, видимо, у Висконти была иная цель. Потому что я не сочувствовал им как влюбленным. Как несчастным в любви. Потерянным и одиноким. В липкой темноте клубка их любовь так и не смогла расцвести. Оставшись лишь маленьким бутончиком влюбленности. Засохшим. Обыкновенным, хотя и не частым среди родственников такой степени близости. Они были обделены искренней добротой и заботой. Объединены общей ненавистью к отчиму и легким презрением к матери. Вся их влюбленность, которую нам так и не показали в фильме, свелась к детским играм в записочки, во встречи, и даже в секс. А из всей (предполагаемой Джанни) любви нам была показана, увы, только похоть. (Вопрос о том, может ли похоть быть частью любовных отношений я выношу за скобки, как несущественный).
[300x153]Гипертрофированная близость брата и сестры, которую Висконти осторожно - кукольным домиком - поместил в прекрасно обставленные апартаменты, послужила им в свое время чем-то вроде «детского вигвама посередине комнате». И - о боже! – я, скорее на аллюзиях, чем сознательно, почувствовал сходство камерного шедевра Висконти с «Мечтателями» Бертолуччи, где брат и сестра не переспали в полном смысле этого слова, но чья связь носила-таки интимный характер. Такое детское чувство упоенности существования только вдвоем. В выдуманном мире (мире кино, мире прошлого, мире аристократии – разницы никакой). Обе влюбленности – и в «Туманных звездах», и в [300x189]«Мечтателях» - в раз построенные замки иллюзий. Миражи. Фата Моргана. Беда Сандры и Джанни в том, что их влюбленность, прежде поддерживаемая общей ненавистью и общим грехом, через 20 лет просто повисла в воздухе. И стала медленно растворяться. Затягивая в ностальгическое прошлое обоих. Наверное, им нельзя было встречаться, наверное…Но рок. Судьба. И нарушение неумолимых правил выхода из лабиринта. Всегда придерживаться только одной стороны стены. И никогда не терять друг друга.
ПС Произведение, послужившее основой фильма можно найти тут: http://www.lib.ru/POEZIQ/LEOPARDI/leopar
Это «Воспоминания» Джакомо Леопарди. Хрустальное стихотворение-ноктюрн с такими, к примеру, строчками:
«Как заблуждался я в своих мечтаньях!
И ныне жизнь моя столь беспросветна,
Что я б взамен охотно принял смерть.»