[424x318]«Великая иллюзия» (1937) Жана Ренуара

Два французских летчика в I мировую войну попадают в плен. Их встречает офицер германской армии и аристократ, капитан фон Рауфенштайн (Эрих фон Штрогейм). Извиняясь за то, что пришлось подбить их самолет, он учтиво предлагает пленникам отобедать с другими немецкими офицерами. Живо интересуясь у аристократа де Буалдье (Пьер Френе), как поживает его брат в Берлине. Два офицера-врага нашли общий язык. Пролетарий Марешаль (Жан Габен) в свою очередь испытывает симпатии к немцу из рабочего класса. В комнату вносят венок «В память об убитом французском летчике от немецкой части». Все встают. Минута молчания.

Так начинается, пожалуй, лучший антивоенный фильм, что я видел. Какое благородство, честь и красота в поведении немецких офицеров по отношению к офицерам французским… Увы, это иллюзия. Розовые очки. Повязка на глазах. Туман вскоре рассеется, и война покажет свои зубки. Но Ренуару нужно отдать должное – он не выставляет военных клоунами. Примечая красоту в деталях.

(В кадре: кадровый французский офицер де Буалдье (пленный) с кадровым немецким офицером фон Рауфенштайном (командующим крепостью) - два врага-аристократа беседуют о скачках)

Начинаясь эффектно, фильм постепенно скатывается в комедию положений. Шутки, смешки, театральный фарс, переодевания в женщин, смачные типажи, подкоп и мечты о побеге… Первый лагерь, куда попадают французы, меньше всего похож на лагерь для военнопленных. Скорее на пионерлагерь. (Интересно, правда, что лагерь выглядит как театр абсурда с декорациями - намек на название фильма) Здесь Буалдье ходит снобом, говорит с акцентом, носит монокль, снисходительно оценивая врагов ( «Где-то дети играют в солдат, а здесь солдаты играют как дети»). Марешаль напротив: душой нараспашку, что на уме, то и на языке («Театр для меня слишком серьезен, предпочитаю велосипед»). Он быстро сближается с богатым евреем Розенталем (Далио), который своими посылками делится с друзьями, дурашливым актером (Каретт) и добродушным инженером (Модо)... Сатира сатирой. Напоминающая «Похождения бравого солдата Швейка». Все вкусное оставлено на потом.

Поездка в поезде. Чередование пейзажей, лагерей для военнопленных и станций. Очень красивых. Напоминающих кадры с поездом на воде из «Унесенных призраками».

[424x318]Герои попадают в крепость «Уинтерсборн», где командует их старый знакомый, теперь уже майор фон Рауфенштайн. Игру фон Штрогейма без преувеличения можно назвать гениальной. Висконти, когда еще он работал ассистентом у Ренуара, наверняка, запала в душу трагическая фигура этого добродушного, умного и полного собственного достоинства, аристократа. Князь Салина (из «Леопарда») во многом на него похож. Оба заставляют нас сопереживать закату Старой Европы. Умирающие львы в грязных джунглях. В комнате Рауфенштайна шампанское в ведерке со льдом, мемуары Казановы, пистолет, книжка Гейне и белые перчатки. Немецкий майор, конечно, тут же сближается с де Буалдье, ведя с ним беседы на английском, образовывая такой классовый междусобойчик. «Дайте мне слово, что в вашей комнате нет ничего, что противоречило бы правилам». «Ничего нет, даю слово». «Благодарю». Оба понимают, что их время уходит. Но офицеры Марешаль и Розенталь для немца всего лишь «очаровательное наследие французской революции». А для Буалдье они друзья… В какой-то момент он делает выбор между классовой близостью и долгом. Выбор тяжелый и трагичный. Поставивший и Рауфенштайна перед подобной дилеммой. Эпизод с появления Буалдье, играющего на флейте (отвлекающего охранников, дабы дать друзьям бежать) до момента, когда Рауфенштайн ломает в щемящей тоску цветок герани, всматриваясь в зимнюю ночь – гениален от начала до конца.

После вынужденного выстрела печальный, грубый, лысоватый Рауфенштайн с моноклем и корсетом на шее потерянно бродит по замку. Утратив, так сказать, последние иллюзии. Ему не просто сочувствуешь. Его оплакиваешь даже больше, чем жертву. Немецкий кадровый офицер перед смертным одром умирающего французского кадрового офицера:

- Простите меня.- Я поступил бы также, француз вы или немец, долг есть долг.

- Я целился в ноги.

- Сумерки. Плохая видимость. К тому же я бежал.

- Мне нет оправданий. Но я выполнял свой долг.

- Не надо меня жалеть. Для меня скоро все кончится. А вам придется продолжать…

- … влачить жалкое существование.

- Для недворянина гибель на войне это трагедия. Но для нас это достойный уход.

- Я упустил свой шанс.

Эпизод смешной и печальный. Можно было бы ставить точку. Но нет, закончились два тайма, следует добавленное время. В него режиссер отправил почти все красивости: Марешаль потягивается на фоне изгибающихся деревьев и холмов; сцена объятий, когда он берет яблоко и, закрывая дверь в гостиную, видит грустно стоящую немецкую девушку у рождественской елки в глубине кадра; сцена, отсылающая к «Загородной прогулке» (как и флейтист-аристократ, уводящий за собой немцев – это, кстати, аллюзия на иллюзию): Розенталь после разговора с немкой открывает окно, и на улице мы видим Марешаля, прислонившегося к телеге… Финал по сценарию должен был быть таким: друзья соглашаются встретиться в ресторане в конце войны. В заключительной сцене народ праздновал бы там перемирие, но… вместо героев стояли бы два пустых стула. Финал иной, но не менее эффектный.

Пожалуй, кроме Ренуара и Сент-Экзюпери – никто не показывал бессмысленность войны, в то же время восхищаясь джентльменским поведением на ней. И ничто не объясняет смысл этого фильма так, как цитата из «Планеты людей»:

«Если вы хотите убедить того, кто не отказывается от войны, что война ужасна и отвратительна, не считайте его варваром - прежде чем судить, постарайтесь его понять. Задумайтесь хотя бы над таким случаем. Один офицер с юга во время боев с риффами командовал постом, зажатым между двух горных хребтов, где находились повстанцы. Однажды вечером он принимал парламентеров с западных гор. Как полагается, пили чай, и вдруг началась ружейная пальба. На пост напали племена с восточных гор. Капитан хотел спровадить парламентеров и принять бой, но они возразили: "Сегодня мы твои гости. Бог не позволяет нам тебя покинуть..." И они присоединились к его солдатам, помогли отстоять пост и тогда лишь вернулись в свое орлиное гнездо. А потом они в свою очередь собрались атаковать пост - и наканунеотрядили к капитану послов:

- В тот вечер мы тебе помогли..

- Это верно.

- Ради тебя мы извели три сотни патронов…

 - Это верно.

 - По справедливости ты должен их нам вернуть.

Нет, капитан благороден, он не станет извлекать выгоду из их великодушия. И он отдает патроны, зная, что стрелять будут в него. Истина человека - то, что делает его человеком. Кто изведал такое благородство человеческих отношений, такую верность правилам игры, уважение друг к другу, что превыше жизни и смерти, тот не станет равнять эти чувства с убогим добродушием демагога, который в знак братской нежности стал бы похлопывать тех же арабов по плечу, льстя им и в то же время их унижая. Начните спорить о войне с таким капитаном, и он ответит вам лишь презрительной жалостью. И будет прав. Но и вы тоже правы, когда ненавидите войну.»

Жан Ренуар:

«Когда французский фермер ужинает за одним столом с французским финансистом, этим им нечего сказать друг другу. То, что интересует одного, другому совершенно безразлично. Но если представить себе встречу нашего французского фермера с фермером китайским, то у них найдется что порассказать друг другу. Тема объединения людей по профессиям или общим интересам преследовала меня всю жизнь и продолжает преследовать. Такова тема "Великой иллюзии". Тема единства так или иначе представлена в каждом из моих произведений…»

«Нация, как она была мила! Границы позволяли сохранять обычаи и языки. Мир не представлял собой того скучного однообразия, к которому мы идем размашистыми шагами..."

ПС Название взято из эссе "The Great Illusion" экономиста Нормана Энджела, считавшего, что война бесполезна из-за общности экономических интересов разных наций. Многие полагают, что под иллюзией Ренуар имел в виду «войну, как способ решения проблем». Или взрослую игру в детские «войнушки». Где смерть, увы, не игрушечная, а настоящая. Мне же кажется, что под иллюзией он понимал жизнь вообще. Потому она и Великая. Любовь, долг, обязанность, госграницы, благородное поведение… Все слишком размыто, любовь неясна, долг противоречит принципам, а граница заметается снегом… Иллюзия. Но уж очень красива она, эта иллюзия. Хотя бы судя по этому фильму.

ЦИТАТЫ:

- У нашей семьи есть замки, конные заводы…Разве ради этого не стоит бежать? – спрашивает Розенталь, принимая, как и все, участие в подготовке побега.

Ответ де Буалдье (5 баллов!):- Никогда не рассматривал патриотизм с такой необычной точки зрения.

- Каждый из нас умрет от собственной классовой болезни, если война не сравняет все микробы между собой.

- Что значит «честно» или «не честно» на войне?