«Братья Карамазовы» (1958) Ричарда Брукса

Набоков терпеть не мог Достоевского. Теперь я понимаю, за что. Он считал, тот писал любовно-криминальные дешевые романчики, выдавая их за откровения. Этакие «палп-фикшены» 19 века в русских декорациях. Никогда ничего подобного в его романах не замечал. Но Брукс сорвал пелену с моих глаз, и я прозрел! Оказывается, всю эту дешевую психологическую галиматью с философствованиями разных инквизиторов можно легко смыть в унитаз, оставив простые сюжетные линии. Я бы даже сказал, простейшие. Как инфузории-туфельки. Очень веселая экранизация получилась.

В роли страдающего и мятущегося Мити товарищ Юл Бриннер, лысоватый крепыш, очень похожий на какого-нибудь супергероя из комиксов (любители российской телерекламы могут лицезреть его в лице мультяшного то ли «мистера мускула», то ли еще какого СМС). Смердяков носит шляпу и пальто, и временами очень похож на Орсона Уэллса из «Третьего человека». И не только визуально, но и мыслишками (злодейство позволено и проч.)… Цыгане с балалайками, конечно, тоже имеются (Становится понятно, почему Брукс взялся именно за этот роман. Только в нем они есть, в остальных такого не помню). Мрачный роман на глазах превращается в мажористую веселуху со спасающимся Митей, непонятно чего шныряющим везде Алешей и абсолютно пустым Иваном.

И, однако, даже в этой халтурке есть своя прелесть. Прелесть эта носит имена Грушеньки и Федора Павловича Карамазова. Грушенька – офигительна! Ее играет Мария Шелл, которую со времени «Белых ночей» (Достоевский!) Висконти я уж и не думал где встретить. И играет просто изумительно. Играет так, что жалеешь о профуканном шедевре, где она могла бы действительно блистать. Грушенька именно такая, какой и должна быть: сладострастная, мягкая, пушистая, ласковая, вечно улыбающаяся, подленькая и все-таки добренькая. Ее сцена объяснения с Катей – жемчужина во всем этом дерьме. Причем в этой сцене она почти все время молчит и улыбается. А когда заговаривает – ей вообще цены нет. Да и вообще, фильм я досматривал только из-за нее одной. Особенно, после убийства отца - Ли Джей Кобба. Он так загримировался, что я его сразу и не узнал. Сыграл тоже блестяще, натурального такого гада, почти не переигрывая. Когда его убили, я так даже и расстроился. Все-таки таланты не пропьешь. Если уж ты Шелл и Кобб – даже в такой дерьмовинке от Брукса выглядешь на загляденье. Спасибо тебе, Брукс, за их бенефисы и за новое прочтение пыльного романа… Скотина. А ведь тоже хороший режиссер, блин.