Жила-была старуха, была у ней дочь. Раз пошла дочь с девками в пруд купаться. Поскидали девки рубахи, полезли купаться. Из пруда вылез ужак и лег на рубаху этой самой дочери.
Девки вылезли, надели рубахи, старухина дочь хочет свою надеть, а на ней ужак лежит. Она стала его сгонять. Он шипит, не пускает. Ужак говорит: «Пойди замуж за меня, отдам рубаху». Она застыдилась и не знает, что ей делать, а замуж не хочет идти. Девки говорят: «Разве можно за него замуж идти! Скажи: пойду». Она сказала: «Ну, пойду». Ужак слез с рубахи и прямо в воду. Она надела рубаху, пошла домой.
Пришла и сказывает матери: «Мама, мама, так и так, ужак на мою рубаху лег и нейдет, говорит: пойдешь за меня замуж, отдам рубаху; не пойдешь — не отдам, я и сказала: пойду». — «И, дура, что ты мелешь, разве можно за ужака замуж идти!» Поговорили, поговорили, так про это дело и забыли.
Проходит неделя, видят: из пруда ужаков ползет тьма-тьмущая, целое стадо. Дочка говорит: «Ах, мама, мама, это за мной!» Мать скорей ворота на запор, двери в сенцы на скобу и не пускает. Ужаки кинулись в ворота — ворота заперты. Сейчас свернулись клубком, ударились в окно, расшибли окно и полезли в избу. А девка на печи. Они за ней, сволокли с печи и повели вон из избы. Мать так и воет, провожает ее. Ужаки доползли до пруда, нырнули с этой девкой в пруд и стали там людьми. Мать осталась на плотине, повыла, повыла да и пошла домой.
Прошло три года; прижила дочка с ужаком двух детей, сына да дочь. Стала она у мужа проситься в гости, мать проведать. Вывел он ее из воды. Она и спрашивает: «Когда я вернусь, как мне покликать тебя?» Он говорит: «Ты меня покличь: Осип, Осип, выдь сюда, — я и выйду».
Дочь пошла к матери. Девочку она взяла на руки, а мальчик за ней идет. Мать и встречает их, так рада, так рада, и сказать нельзя. «Здравствуй, матушка!» — «Здравствуй, доченька! Хорошо ли тебе жить?» — «Хорошо, матушка, мне жить лучше вашего». Посидели они, погуторили. Собрала мать обедать. Пообедали. Мать и спрашивает: «А как ты пойдешь домой?» — «Пойду к плотине, покличу: Осип, Осип, выдь сюда, — он и выйдет». Мать и говорит: «Ляг, дочка, отдохни». Дочь легла и заснула. Мать взяла топор, остро наточила его и пошла на плотину. Пришла на плотину, стала кликать: «Осип, Осип, выдь сюда». Осип как только показал голову, старуха как махнет топором и срубила ему голову. Вода в реке так кровью и подернулась. Старуха пошла домой.
Приходит домой, а дочь проснулась. «Ой, говорит, матушка, скучно мне что-то, пойду домой». — «Ночуй у меня, дочка, может, не придется тебе еще побывать у меня». Осталась дочка на другую ночь. Переночевала. Поутру встала; мать ей собрала позавтракать. Она позавтракала, простилась с матерью и пошла. Девочку взяла на руки, а мальчик за ней идет.
Пришла на плотину и кличет: «Осип, Осип, выдь сюда». Кликала, кликала, не докликалась. Глянула на воду: вода кровью помутилась, а голова ужака плавает на воде. Дочь и догадалась: «Ах, это моя мать его убила!» Как завоет она! Долго выла, с горя сама себя не помнит и говорит своей дочке: «Полети ты, дочка, птичкой подкрапивничкой отныне довеку». А сыну говорит: «Полети, сыночек, соловейчиком отныне довеку. А я, горемычная вдовушка, полечу отныне довеку кукушкой куковать».