Это утро выдалось особенно разнообразным. Как минимум пару раз я порывалась встать, но сонливость брала своё, и я падала обратно. Как минимум раза четыре я смотрела на часы, и первые пару раз внутренний голос лени заявлял, что ещё слишком рано, а потом слабый голос разума напоминал, что уже пора, но его никто не слушал. Как минимум пару раз, когда было уже пора, ко мне заглядывала мама, но безуспешно. Я смотрела короткие бессвязные сны, один из которых выдался достаточно живописным, хоть и не без влияния, по-видимому, «Меланхолии». Мне снилась Луна, на которой сначала появились два ровных чёрных круга, как если бы кто-то поставил на неё копирайт, а буква C замкнулась; потом она то приближалась к Земле, становясь на порядок больше, то отдалялась, превращаясь в шарик не больше теннисного, еле заметный среди звёзд. Я, конечно, норовила её сфотографировать, но из-за темноты и на весу у меня ничего не получалось. Наконец, я в очередной раз проснулась, посмотрела на часы, увидела, что уже почти половина второго, и решила-таки вставать, что и осуществила. Определяясь с культурной программой, я обнаружила, что все доступные сеансы остались только на вечер, но занялась всё равно не полезными делами отнюдь, а вдумчивым разгребанием насущного, плавно перетёкшим в страдание ерундой и убивание последних пары десятков минут перед выходом. Затем я вывалилась из дому и поехала до Арбатской, ибо избрала местом своего культурного времяпрепровождения кинотеатр «Художественный». Приобретя билет в Зелёный зал минут за сорок до начала сеанса, я почитала книжку на мягком диване, затем поднялась в зал и заняла своё место в центре второго, перед рядом плоских как блин экс-пуфиков, ряда. Народ собрался, и свет погас…
Серж Пилардос (Депардье), брутальный и длинноволосый, работал на бойне, перетаскивая на себе мёртвые тела, разрезая их на части, перепиливая кости – пока за выслугу лет его не отправили на покой, подарив на прощание паззл из двух тысяч кусочков. Но дома он мается, не зная, к чему приложить свою немереную силушку, и привыкает к бытовой жизни со скрипом, как дикарь, впервые столкнувшийся с цивилизацией. Простой поход в супермаркет оборачивается тем, что он сбивает мужчину продуктовой коляской, ругается с мясником, пытается протащить коляску между двух автомобилей, а его жену-продавщицу, которой нельзя обслуживать родственников, в наказание перевели в рыбный отдел. Но на этом комедия заканчивается: Катрин Пилардос (Моро) не может в одиночку зарабатывать на погашение кредитов, и стало быть, Серж должен обеспечить себя достойной пенсией. Однако выясняется, что добрый десяток его бывших работодателей не обеспечил его бумагами, необходимыми для подтверждения стажа, - и Катрин предлагает мужу расчехлить свой старый мотоцикл Мамонт (выпускался с 66 до середины 80х гг.) и отправиться в путь за недостающими бумажками. Как только он поднимает брезент над своим антиквариатом, выглядящим как новенький, как ему в попутчицы тут же набивается готичный призрак его бывшей девушки (Аджани) в кожаных перчатках и с густо накрашенными тушью глазами. Кровь на её лице то лиловая, то красная, всякий раз живописно обтекая её черты по-новому; позже мы понимаем, что она погибла при падении с мотоцикла, когда они ехали вместе на своём первом свидании. Время от времени мы видим происходящее зернящейся картинкой: не то слабеющими глазами Сержа, не то ради ностальгии по старым фильмам конца прошлого века, которая обязательно возникнет при просмотре этого камерного, медитативного роуд-муви. Приехав на кладбище, Серж получает искомое, вытащив гроб из ямы за жизнерадостного могильщика, поющего, приплясывающего и играющего на губной гармошке. В баре, где он некогда работал вышибалой, хозяин отсутствует, а новый работник имеет на него зуб и не желает с ним разговаривать – тогда наш Мамонт попросту крадёт коробку со всем архивом за нужный временной период, который разлетается на ходу, и свидетельство о работе приходится отыскивать на обочине. Затем неудачи сыплются одна за другой: он заявляется в храм – именитые церковнослужители в длительном отпуске, в парк аттракционов – там не ведут учёта сотрудникам, бегая от налогов, старая закусочная заброшена, а на месте бывшей мельницы теперь – студия 3D-киносъёмки. В довершение всего в кафешке наивного пенсионера пытается закадрить местная шлюха с недюжинными актёрскими способностями (Муглалис), прикидывающаяся хромой, пострадавшей при падении с мотоцикла. Сердобольный Серж провожает её до номера, ложится с ней рядом в постель «поговорить от мотоциклах», относит её на руках в туалет, но намёков упорно не понимает, и в отместку она крадёт все его деньги и мобильный, так что ему приходится искать убежища, попутно прохаживаясь с металлоискателем по пляжам. Он прибывает в дом своего брата, с которым поссорился из-за наследства много лет назад, но вместо него застаёт его дочь, которую знал под именем Соланж (Мисс Минг в роли самой себя), - странноватую девушку, заселившую дом и сад причудливыми макабрическими скульптурами из частей тел игрушечных пупсов и прочими инсталляциями. Она сходу начинает обожать своего дядюшку и создаёт его скульптурный портрет из мягких игрушек, разглядев, что под его внушительной внешностью кроется мягкий и домашний человек. Поначалу её общество не устраивает Сержа, и он навещает своего старого седобородого кузена и пытается вступить с ним в прежние интимные, если можно так выразиться, отношения, однако у них ничего не получается, и незадачливый герой ночует на автобусной остановке, претерпев ещё два отказа в заветных бумажках: глава некоей фирмы уже пребывает в доме престарелых в не совсем вменяемом состоянии, а виноградарь прямо заявляет Сержу, что нарочно не внёс его в списки работников сельского хозяйства, потому что он, Серж, - придурок. В ожидании брата, десятой и последней надежды, Мамонт остаётся у Соланж и втягивается в мир её экстравагантных подруг и друзей, арт-объектов, вечеринок, - бьющей ключом беззаботной жизни, ранее скрытой от него рутиной; он узнаёт, как это приятно – просто ничего не делать, он никогда в жизни не отдыхал, ему всё время было некогда, и теперь он навёрстывает упущенное – например, едва не доведя до инфаркта работника социальной службы, не принявшей Мисс Минг на работу, или угнав бассейн для плавания на нём по морю. Постепенно к нему приходит извечное прозрение всех странствующих: что за решением проблемы не нужно гоняться, потому что оно рядом, - при том, что путь всё равно необходим, ведь в пути мы обретаем больше, чем сами желаем изначально. Даже странно, что такой простой выход не пришёл супругам Пилардос в голову сразу: антикварный мотоцикл стоит немалых денег, и если его продать, никакая бюрократия уже не потребуется. Из никчёмных бумажек он создаёт для племянницы своё первое произведение искусства: прокладывает бумажные кусочки кусочками ветчины наподобие многослойного сэндвича и дарит Соланж, признающейся, что её отец давно умер. А его благоверная тем временем звонит на ворованный мобильник и, услыхав голос удачливой проститутки, за кражу дорогого девайса немедленно готова убить – в чём другая, тёмная сторона детской непосредственности этих стариков. Взяв в сообщницы подругу, Катрин вооружается канистрой кислоты, лопатой и мешком достаточного объёма и на автомобиле с разбитым лобовым стеклом едет куда глаза глядят, вдохновенно сочиняя сценарии жестокой мести, - пока не осознаёт, что не знает, где искать вражину, и не поворачивает назад. Пропавший Серж, беспокоивший её явно меньше, чем мобильник, приезжает на дешёвеньком маленьком мотоцикле-драндулете, возложив по дороге цветы к могиле покойной – и та отпускает его, ведь он больше не нуждается в её компании. Он больше не живёт прошлым и открыт будущему, и даже продолжает творческую самореализацию, разбуженную в нём Соланж: решив закончить неоконченное образование, на экзамене по философии он пишет стих о своём освобождении из-под гнета работы. Этот обаятельный в своей простоте фильм о том, что на пенсии жизнь только начинается, - для тех, кто готов созерцать его во всех отношениях неторопливое действие, линейный сюжет и много крупных планов глаз Депардье, полных вселенской скорби. Оные ценители за своё терпение будут вознаграждены вкусной актёрской игрой, любопытными второстепенными персонажами, грамотной операторской работой, приятной музыкой и французским юмором – ненавязчивым, но неизменно удачным и трогательным в своей любви и сочувствии даже к самым несуразным на первый взгляд героям. Ведь каким бы хэппи ни был этот французский конец, - мамонты вымирают, и условия существования, в которые поставила их экономическая система, тому всячески способствуют.
Досмотрев, я вышла в хорошую погоду и решила пройтись по Арбату. Не была там меньше месяца, а многое уже изменилось, появились новые едальни и кофейни, и прямо возле зоомагазина неподалёку от Стены открылось кафе-пекарня Хлеб насущный, такая же, как та, в которой я в последний раз коротала время на Таганке после спектакля. Решив, что это карма, я уселась на веранде наблюдать за пёстрым арбатским народом, слушать музыку Седого и пить маленькую дешёвую порцию так называемого клубнично-абрикосового коктейля – то есть банановый смузи с добавлением клубники и абрикоса и с неизбежной веточкой мяты. Осилив это достаточно вкусное пойло без труда, расплатившись и не получив на сей раз никакой карточки посетителя (видимо, потому, что не заполнила анкету), я двинулась дальше и притормозила у сувенирных картинок, уже сворачивавшихся. Обычно там были только кошки – а я вдруг углядела сову, маленькую рамочку под названием «постер», и схватила её за 150 кровных, ибо сова – прелесть и душу радует. От Смоленской я доехала до дома и постепенно расшаталась на пост, параллельно отвлекаясь на дела неотложные, по части которых сегодня явно не мой день, то бишь не моя ночь. И ночь кончившаяся, традиционно уступившая место утру, так что мне пора спатеньки. Будильник я теперь не просто завожу, а ещё и прячу в труднодоступном месте, ибо завтра кровь из носа надо хотя бы одно из скопившихся трёх полезных дел сделать – уж Питер на носу. А потом – снова сходить в кинчик, продолжая кинематографическую неделю и уже скучая по театру… до следующего эфира, дорогие радиослушатели!
[279x141]