[185x232]
Беру свои слова обратно: отсутствие часов в комнате – это всё-таки зло, точнее даже – часов с будильником. Ибо я планировала сегодня встать в двенадцать, как обычно, и до вечера успеть сделать хотя бы одно полезное дело, а лучше два, чтобы завтра уже заняться подготовкой к экзамену, а в итоге меня разбудили в два. Второй неожиданностью для меня стало то, что театра сегодня не было, а выйти из дома было надо. Управившись с насущным, - больше ничего я уже не успела бы, - я сверилась с афишей Яндекса, индифферентно выбрала самый удобный сеанс в самом удобном кинотеатре и вышла из дому. Из маршрутки я вышла у ЦентрОбуви и пошла обзаводиться новыми туфлями методом «выбрать самые дешёвые – найти свой размер – примерить одну ногу – купить». Сначала были найдены подходящие туфли на следующий учебный год, чтобы избавить себя от мытарств в конце августа, - чёрные и дешёвые; потом – лёгкие туфли на лето, белые и с дырками, обе пары – на удобных заклёпках. Когда я вышла, уже шёл ливень, погромыхивало; новые туфли я одела сразу, устроив им тест-драйв по лужам, а старые в коробке аккуратно поставила возле урны под навесом у метро. Доехав до Арбатской, я под всё тем же ливнем допрыгала до кинотеатра «Художественный», взяла билет за 70 рублей в Зелёный зал, и у меня был ещё добрый час на почитать книжку, посмотреть трейлеры с монитора и подремать. В зале я устроилась в середине второго ряда, который первый ряд стульев, ибо пуфики уже продавлены, и стала смотреть, не без труда привыкая к двухголосому мужскому переводу поверх преимущественно женской речи.
Канадский артхаус «Знаки смерти» изящно балансирует между концептуальным и документальным кино: идея в нём есть, но достаточно простая и растворённая в сюжете, не представляющем из себя ничего из ряда вон выходящего. Это кусочек жизни, без начала и без конца, тихой замкнутой девушки Симоны (Беллаванс), бросившей учёбу в Гарварде и приехавшей из штатов в Канаду. Нам показывают, как она занимается любовью с Борисом (Дюшарм), симпатичным музыкантом-неудачником, подрабатывающем поваром в ресторане, потом – как узнаёт о смерти своей родственницы, видимо, бабушки в медицинском центре для заботы об умирающих. Подарив старушке в инвалидной коляске снизку стеклянных ангелочков из коробки вещей покойной, она неожиданно возвращается к ней и остаётся в центре волонтёром. Теперь она ухаживает за старушками, стариками и безнадёжными больными, разговаривает с ними, развлекает их, рисует их портреты и играет с ними в карты… что заставляет её проводить в этом среднем между домом престарелых и хосписом всё своё свободное время? Может, чувство вины за одинокую смерть бабушки и желание перенести на кого-то нерастраченные дочернюю любовь и внимание? А может, ощущение родственности, - ведь, оказывается, у Симоны нет обеих ног, ниже колен у неё протезы. Но, похоже, ни то и ни другое: близость с умирающими, в духовном смысле, с их ограниченными потребностями и возможностями, в определённой степени ограничивает и саму Симону неким футляром, в котором ей удобно существовать, благодаря завещанию бабушки не нуждаясь ни в продолжении учёбы, ни в оплачиваемой работе. Её погружённость в своё дело, несомненно ответственное и напряжённое, портит её отношения с Борисом, чья ревность ей не нравится и которого она обвиняет в том, что он ничего не делает, не двигается вперёд, неспособен чувствовать то, что чувствует она. Она начинает его избегать и даже новый год встречает в медицинском центре вместе со своей шумной собачонкой, а её привязанность к старикам всё явственней приобретает болезненно-эротический характер при всей детской наивности и непосредственности Симоны. Когда одну из её любимых старушек собираются перевести на попечение другого учреждения, она тайком фотографирует страницы её истории болезни и, исполняя её давнюю просьбу, «помогает ей уйти» - но главврача уверяет, что не увеличивала дозу морфина до смертельной, а просто внушила старушке, что это сделала. Впрочем, не одно ли это и то же?.. Да, Симона, похоже, осуществляет подобную помощь неоднократно, но этот фильм – не для дискуссий о правомочности и гуманности эвтаназий, а о добровольном уходе живого человека в мир старости, болезни, умирания и тления. Неудачная шутка Бориса о странном увлечении Симоны приводит к тому, что она выставляет его из дома, но он со святым терпением выносит все её причуды, срываясь только однажды – когда она заявляется к нему с коробкой вещей умершей старушки, заставляя уйти некую неизвестную девушку. Зато извиняться он возвращается как раз вовремя – когда главврач просит Симону уйти из центра, поскольку её комплексы уже видны всем и каждому, а фанатики опасны, на каком бы поприще ни подвизались. Разлука даётся нелегко и старикам, успевшим привыкнуть к девушке, и самой Симоне, но Борису удаётся её утешить, и они возвращаются в штаты. На заснеженной дороге автомобиль символически слетает в кювет: когда-то Симона лишилась ног именно в результате дорожной аварии, - но на сей раз всё обошлось; видимо, происшествие должно укрепить Симону в её принятии жизни и нестабильных чувствах к Борису. Софи Дерасп дебютирует со «Знаками смерти» сразу как сценарист, режиссёр и оператор, поэтому не стоит сильно придираться к тому, что повествование несколько обрывочно, скомкано и одновременно затянуто, психология и логические мотивации персонажей раскрыты слабо и оставляют непомерно широкое поле для додумок, а ракурсы грешат однообразием – взгляд сверху на распростёртого на койке беспомощного пациента преобладает. Это типичное авторское кино с типичной артхаусной музыкой и типичным артхаусным колоритом, вызывающими дежа вю, - и оно типично эстетизировано: мы не видим «чрезмерных» страданий, шокирующей физиологии, которая испугала бы всех легкомысленно желающих себе «естественной» смерти. Полуторачасовой фильм о смерти преподносит её философски, как повседневность, не требующую комментария, - умереть, как чихнуть, и кому-то от этого становится легче; именно так к ней относятся те, кто стоит к ней очень близко, кто устал от жизни, как от продолжительной болезни, и избавление от этой жизни становится их единственным желанием. А открывается и завершается фильм позитивной нотой: рождественским концертом, жизнеутверждающим островком, - ведь жизнь всегда соседствует со смертью.
Когда я вышла из кинотеатра, дождь уже прошёл; по Филёвской ветке я доехала до дома и постаралась пораньше управиться с рецензией. Не то чтобы очень получилось, но я твёрдо намерена заняться полезными делами, чтобы завтра начать подготовку к экзамену до вечернего театра. До рецензии!