[203x166]
Сегодня я смогла поднять себя только в двенадцать и в половину первого уже была за компом. Позавтракав и пробежавшись по самому насущному, я взялась за ближайшую библиотечную книжку для подготовки к экзамену – за «Подменённых» Ариосто – и начала читать, попутно катая краткий пересказ. Прервалась на обед, и, наскоро подкрепившись, постаралась пораньше выйти из дому, ибо во второй раз опаздывать очень не хотелось. В автобусе, в который я сунулась, оказалась въедливая лже-контролёрша, требовавшая тысячерублёвого штрафа, ближайшие старушки подняли страшный гвалт, убеждая меня, что это самая настоящая контролёрша, так что ни слова было ни разобрать, и я предпочла выйти и пересесть на пришедшую следом маршрутку. В итоге контролёрша вышла на следующей же остановке, а маршрутка обогнала автобус и раньше подошла к метро. Подземка снова довезла меня до ВДНХ и, как вы могли уже догадаться, я перешла на сторону остановки и стала ждать своего троллейбуса. Ввиду выходного дня он был не битком забит, но всё же полон, хоть мне и удалось отыскать себе единственное местечко, - и несмотря на выходной день, постоять в пробке немного пришлось, благо был не седьмой час, как в прошлый раз, а шестой. Вынуждена признать, что за год население столицы увеличилось, - это я замечала и по метро, уже отнюдь не такое пустое поздними вечерами, как прежде. Итак, троллейбус довёз меня до Нового театра, и я ввалилась туда за полчаса до сеанса; проверяя мой билет и продавая мне программку, меня неоднократно предупредили о ненормативной лексике в спектакле, посетовали на неадекватную реакцию некоторых зрителей и тщательно выпытали мой возраст. Там же я приобрела свежий Театрал, пригрелась в уютном кресле и со звонком последовала во всё тот же маленький зал-Мастерскую, на всё то же законное место в середине третьего ряда. И понеслась…
Для своей короткой комедии «Урожай» не нуждающийся в представлении Павел Пряжко берёт четыре легко узнаваемых характерных типажа из современной молодёжной среды и наделяет их яркой речевой индивидуальностью, а актёры под руководством режиссёра Наркас Искандировой добавляют к ней не менее точные интонации, пластику и жесты. И вот на сцене появляются совершенно живые и убедительные персонажи, при этом с той необходимой долей утрировки и сгущения, которая и создаёт качественный и по-настоящему смешной юмор. Весь сюжет можно описать одной простой задачей: собрать яблоки. Оные яблоки, зелёные, развешены на верёвках над сценой, парням надлежит их срывать, стоя на стремянке, девушкам – относить в ящики, - на первый взгляд, элементарно. Классическая блондинка Любочка (Безбородова) тупит и носит яблоки по одному и двумя пальцами, её подруга Ира (Беляева), рубаха-парень, старается всем помочь, прямолинейный Егор (Якушев) бесхитростно делает свою работу, - но вот очкарик-метросексуал Валерий (Алешкин) относится к ней слишком серьёзно и ответственно, желая привлечь к себе всеобщее внимание. Он заявляет, что если бросать яблоки в ящики слишком сильно, они треснут и загниют, и после честного предположения Иры, что одно яблоко она именно так и бросила, он затевает перебирать все собранные яблоки. В процессе один из ящиков ломается – отрываются доски днища, и все яблоки рассыпаются. В сумке у Валерия оказываются молоток и шкатулка с гвоздями, и начинаются многочисленные попытки починить ящик, прибив доски обратно, - однако ни он сам, ни Егор не умеют обращаться с сим бытовым инструментарием. Наконец, горе-мастера приходят к выводу, что ящик гнилой, ибо от него с лёгкостью можно отдирать щепки, и решают выломать дно до конца, а в бездонный ящик сложить все побившиеся яблоки и оставить записку. Но незамедлительно выясняется опытным путём, что кто-то работавший до наших героев тоже сложил яблоки в бездонный ящик, вот только записки не оставил – и при попытке его переместить мы имеем, что логично, очередную порцию рассыпавшихся и побившихся яблок. Заканчивается эпопея неудач тем, что для ускоренного сбора яблок ребята ломают ветки «деревьев», перебрасывая через них верёвки (да, и верёвка нашлась в бездонной сумке запасливого Валерия), и торопливо сматываются, напоследок сфотографировавшись «для аватарки», под звуки System of a Down из айфона. А сопровождается вся эта котовасия препирательствами, обидами, слезами, срывами, рукоприкладством, а также нешуточным травматизмом и вообще проблемами со здоровьем: богатыри – не мы, дети века информации гораздо менее устойчивы в столкновениях как с матушкой-природой, так и с технической цивилизацией в её грубом промышленном облике. Егора кусает пчела, он панически боится аллергии, а умница Валерий – при нём и стерильная маска, и перочинный нож, и одеколон для дезинфекции – решает сделать надрез, чтобы жало вышло с кровью; кровь не останавливается, даже когда рану закрывают, пардон, прокладкой, и раненый падает в обморок. Потом сам Валерий лупит себе молотком по пальцам и торопится обмотать пострадавший участок тела пластырем, Ира заявляет, что без Пиносола не может дышать (как не может жить современный киносценарий или пьеса без «скрытой» рекламы), Люба – что она сломала зуб о яблоко и что у неё на природе давление поднимается, а под занавес Егор и вовсе признаётся, что лечился от агорафобии. Приключения четвёрки садовников-энтузиастов смешны и так и просятся разойтись на цитаты, - но при этом ни автор, ни режиссёр не высмеивает ребят, а, напротив, с любовью и пониманием ко всем и каждому вырисовывают их черты. Актёрская работа с душой и огоньком, без переигрывания и вульгарности, добавляет симпатий к персонажам, а вслед за ними – к племени молодому-незнакомому в целом. Да, этому поколению, не приученному работать руками и не закалённому ни физически, ни морально, не доверишь дачные участки, его не пошлёшь, как наших родителей, на картошку или на помидоры, - но это ни хорошо и ни плохо. Они приспособлены к жизни – но не к старой, к новой, имеющей ряд плюсов и ряд минусов, о которых – не комедиям говорить; даже если мы с пафосом сравним яблочный сад, оставленный пришельцами в полном беспорядке, с Вишнёвым садом, мы не можем не признать, что сад этот обречён на вырубание, иначе все завянут вместе с ним. Под дружеское ржание зрительного зала рождается маленький секрет Пряжко: принять такими, какие они есть, - с матом, истериками, неумением отличить кукушку от дятла, - в чём-то беспомощных, в чём-то сильных, но уж никак не жалких и не опасных современных тинэйджеров. Желающим отдохнуть и посмеяться над вещью стильной, грамотной, обаятельной и неглупой – «Урожай» рекомендуется, снобам противопоказан.
После спектакля я отправилась на остановку, взгромоздилась в пустой троллейбус и поехала домой. Конечно, даже с самой короткой и простой рецензией меня не сподобило управиться раньше, чем к пятому часу утра – я же всегда найду, на что отвлекаться! Беда прямо с дисциплиной, ай-яй-яй. А завтра я без театра, и надо бы встать пораньше, добить Ариосто да в кино сходить, благо там сейчас дочерта всего хорошего, выбирай – не хочу. Прощаюсь до новых впечатлений!