[193x326]
02.11.2010 Капустник капустником, а не встать на следующее утро на первую пару Харитоновича я не смогла бы и после Всемирного потопа. До и после меня собрались хронические трезвенники – Лиза, Саша, Варя – и вынужденный трезвенник Алина, остальные сползались с разной долей опоздания, однако собрались все. Харитонович поведал о падении Западной Римской империи, и радость от лекции не омрачил даже тот факт, что у меня в портфеле как-то умудрился лопнуть соевый йогурт, книгу и тетрадь я облизала и вытерла, потратив все салфетки, а в портфель пришлось вложить пакет из-под сменки и потом кроссовки нести в руках. После истории Ильин пересказывал царя Эдипа и что-то говорил о первых древнегреческих прозаиках, в промежутке мне удалось подремать. Перед парой театральной критики Пивоварова в честь выигрыша в капустнике подарила нам стеклянный зверинец – 15 зверушек, которых мы расхватали; я выбрала до крайности абстрактную, но красивую красно-прозрачную лошадь, мелочь, а чертовски приятно. После пар народ засобирался на Вишнёвый сад в Ленком, но я в тот день как-то хотела спать и вообще несколько муторно себя чувствовала, и хоть мне тоже надо было его посмотреть, я пошла домой, где и проснулась и оклемалась. По случаю вечернего нефиг-делать был написан первый в моей жизни фанф (хрень, упомянутая во втором снизу посте сего блога, не в счёт), с чем можете меня и поздравить. Делиться не буду, ибо PWP, non-kon и вообще автор извращенец, да.
03.11.2010 Вечером я забросила стираться пострадавшие от йогурта портфель и пенал, утром достала, высушила и покидала всё, что давеча вытащила, забыв, что сегодня инглиш. Пришла на информатику, где в своё удовольствие сварганила презентацию с текстом своих выдержек из дневника про фестиваль «Территория». На БЖД вместо полковника пришла славная тётя-лейтенант МЧС, заниматься с нами оказанием первой помощи резиновому пупсу. Проводить СЛР пришлось всем присутствующим, благо я это уже в школе на ОБЖ проходила, и накладок у меня не вышло – многострадальный младенец ожил как миленький. На ИЗО, так как Елена Георгиевна снова забыла слайды по Микенам, мы ознакомились с древнегреческой архитектурой, а на инглише мы все рассказывали какие-то истории о себе или другом человеке. Я не нашла ничего лучше, кроме как поведать о своём прадеде, удивившись, насколько легко рассказ перевёлся с русского без предварительной подготовки. Нас задержали минут на двадцать, после чего я побежала в Кофеин – обедать перед театром. Там я хряпнула двойной эспрессо, быстренько вылезла в сеть и подкрепилась прихваченными с собой блинами, два последних отдав бомжам, и рванула на метро до Курской, а оттуда пешком до театра Гоголя. Входила я ровно в шесть – когда должен был начаться спектакль, но пока я сдалась в гардероб, купила программку и свежий «Театрал», поднялась наверх и уселась почитать, Малый зал не открывали. А когда наконец открыли, я сразу посягнула на первый ряд – уж больно мало было народу; позже пришлось переместиться в середину второго, но к худшему от этого ничего не изменилось.
Человек съёжился на узкой койке, – доске, положенной на два стула, единственных декорациях, – кутаясь в белую простыню. Затем встал и заговорил, но его первые слова утонули в музыке Шнитке. А когда её звуки стихли, он оделся и ушёл в департамент – не выходя за пределы своего обиталища, пол которого усыпан бумажными листами. Так начинаются «Записки сумасшедшего» - моноспектакль Александра Лучинина: как представление, разыгранное тронувшимся умом графоманом и при этом неплохим актёром Поприщиным. Он поднимает листы, каждый из которых содержит новый день, и рвёт или комкает – он давно знает свой эпистолярный театр одного актёра наизусть. Все реплики – в зал, и в зал же – доверительные вопросы, беспомощно протянутая рука словно бы за помощью, поддержкой, подсказкой. Поприщин самозабвенно комикует, изображая свою пассию, её древнего отца и других персонажей в лучших традициях пародий и карикатур, открывая в тексте Гоголя столько смешного, сколько зритель и не предполагал. Чтобы обозначить собачек, он использует варежки на шнурках, фантом возлюбленной девушки – накрытый простынёй стул, начальство – высоко подвешенный пиджак. Но за его спиной постоянно стоит Лучинин, с не меньшей иронией рисующий своего героя, подчёркивающий его недалёкость, наивность, нелепое поведение. Впрочем, есть в этом безобидном, почти трогательном посмешище, гоняющемся за перепиской собачонок, одна пугающе человеческая черта – одержимость. И отнюдь не любовью, а властью – с первых минут он даёт понять своё самомнение и амбиции: он – благородный человек, дворянин, того и гляди выбьется в генералы. Однако желаемое не становится действительным – Поприщин, ненавидящий лакеев, сам остаётся вечным слугой начальника департамента и терпит насмешки, выдавливая только хрестоматийную фразу Акакия Акакиевича: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?». В нём копится беззубая мстительная озлобленность, вынашиваются мелочные планы занять положение выше своих обидчиков, плюнуть на них свысока, ведь в бюрократическом мире не существует личности и гордости, а только иерархия чинов, возносящая одних ничтожеств над другими. Мечты завоевать генеральскую дочь – лишь часть его несбыточных фантазий о вожделенном высоком статусе, и их крушение приводит к усугублению болезненного расхождения воображаемого достоинства Поприщина с реальным отсутствием оного. Окончательно сойдя с ума, мелкий чиновник производит самого себя в короли Испании, не задумываясь о последствиях – а бумажная корона оказалась тяжелее настоящей. Пытки, обрушившиеся на несчастного монарха со стороны «Великого инквизитора», заставляют публику сменить смех на острое сочувствие зарвавшемуся «маленькому человеку», никому не сделавшему ничего дурного, никем не защищённого. Невозможно заметить, в какой момент обаятельный молодой человек, с улыбкой пытающийся представить себя в лучшем виде, превращается в измученного мужчину без возраста с застывшей на лице гримасой страдания и безумия, тяжёлую в психологическом и эмоциональном плане роль. Знаменитая финальная реприза про шишку под носом загадочного «халдейского дея» - отчаянный рывок в спасительное забытьё юродства, когда мании величия уже нет, а не прекращающееся «лечение» неизбежно ведёт к новым, гораздо более страшным, оставшимся за кадром расстройствам рассудка. Это глубже, точнее, страшнее, нежели моноспектакль театра Фоменко по тому же произведению, где тихое помешательство окрашивалось одновременно в лирические и мистические тона. Единственный минус данной постановки – свет, игра которого сводилась к приглушению, сменяющемуся яркой вспышкой, ударяющей по глазам. Но он незначителен, и чуть менее двух часов непрерывного присутствия на сцене актёра, играющего с полной самоотдачей, пролетают незаметно, сразу захватывая и до конца не отпуская внимание. Это действительно стоит посмотреть.
Рано освободившись после театра, я решила зайти в магазин игрушек в Атриуме и сделать себе подарок на Самхейн, День вегана, капустник и вообще в качестве моральной компенсации за отсутствие привычных школьных осенних каникул. Копаться, конечно, стала в LPS, но ассортимент был небольшой и ставшего вдруг неуловимым поссума там не оказалось. Тогда я взяла котёнка, который ещё в прошлый раз мне понравился и которого не было в Европарке – чтобы в Атриум больше не возвращаться, а закупаться снова в Европарке, пока там всё хорошее не закончится. На фото ниже можете лицезреть, как славно новоприобретённый котёнок смотрится с моей уже давно обитающей на столе кошкой. Потратившись, я вернулась домой, написала вышеизложенное, бессовестно отвлекаясь на всякую ерунду, а сейчас пойду спать. Завтра и так далее до субботы включительно у меня тоже театр, так что покидаю вас ненадолго)
[311x221]