Есть у меня в подсознание такое понятие как повторяющиеся сны. Не один единственный сон, который повторяется много раз, а именно сны. Они появились из ниоткуда. Они разные. Но всегда это был какой-нибудь сон, который я когда-то в прошлом запомнила, но забыла долготою дней. В 99 процентах страшный. Когда я просыпаюсь с бешеным стуком сердца ночью, я почему-то мгновенно вспоминаю, что это всего лишь злая игра моего же воображения и то, что страх вышибают страхом. То есть, если человек боится высоты, надо, чтобы излечиться от фобии, ходить на эту самую высоту. Постепенно. Преодолевая себя. Ведь все дело в подсознании. Игра в "кто кого переплюнет". Так вот... Увидев страшный сон, я, проснувшись, намерено сплю дальше. И сон продолжается. Потому что страшные сны всегда продолжаются и преследуют тебя, даже когда ты проснешься.

Сегодня, читая "Одиночество в сети", я настолько впиталась строчками, что встала и пошла в супермаркет за вином. Наверное, чтобы сделать чтение более красивым, осязаемым и чувственным. Хотя может наверное, что мне хотелось просто растянуть книгу до максимума. Разделить на кусочки, чтобы как гурман, сполна ощутить ее вкус. И вот. Бокал вина. Сигарета. Еще бокал. Мне захотелось понять, как это - нежность на слух. Это был Dolphin. И лирика Земфиры. Потом я нечаянно уснула.

Это был повторяющийся сон. Чудовищный. Потому что самое мерзкое в таком сне это то, что ты ЗНАЕШЬ, что будет дальше. И неизменно думаешь: " Ага. Я его видел. Я изменю ход событий." Но сон никогда тебя не слушается, он сам себе режиссер. И ты посстоянно в страхе за тех людей, что с тобой во сне. Посстоянно думаешь, что вот-вот сейчас это самое с ними случится, а ты не можешь сказать. И ты посстоянно уговариваешь себя тупой надеждой, что все обойдется. Хуй. Эпизод настал. Он так врезался в мою память, что стер предшествующие детали к нему. Это была девушка. Она лежала с открытыми глазами на полу и выглядела как демо версия барби-терминатора. Никакой крови. Просто в ее челюсть по бокам кто-то привинтил 2 пистолета. И та девушка не могла убить ни себя ни кого-то другого. Потому что не было магазинов с патронами. И сколько бы она не нажимала на курок, выстрела не было. 

Надо ли говорить, что я чувствовала острую вину за то, что я знала, что это невозможно изменить и предотвратить и все равно взяла себе права судьбы?... Я не стала смотреть сон дальше. Я решила проснуться. И первое, что я увидела была фраза на стене моей комнаты [ Моя жизнь принадлежит только мне ]. В конце возник воображаемый вопрос.