воспитанная на предрассудках и мистицизме обстоятельствами, алхимиками и мертвыми травами, а еще тряпичными розами, хрустальной люстрой, что мыли по субботам, разговаривая только о быту с человеком, благодаря которому появилась на свет. кусочки воспоминаний, глупые обиды и трубка фонедоскопа в розетке, тени болота, кишащего крокодилами на потолке и пластмассовый лорец с железными денежками с дедушкой Лениным за полированным шкафом. все осталось прежним внутри. телефонные разговоры, начинающиеся с вечерних новостей и до первых полосок цветного рассвета. мы ходили мечтать на крышу, я и тетрадка, проколотая шилом. писала слова с ошибками, хотела быть лучшей, чтобы не копались внутри, ведь победителей не осуждают, даже если они не такие как все: слишком одаренные, замкнутые или жестокие. слушала крики и шепот, сидя на краешке ванной. и эти первые попытки постичь формулу вещества, обращающего все вокруг в золото: шампунь, растворитель, крылья зеленой мухи. а все оказалось намного проще. мир спасет красота, что для глаз, сердца и тепла в душе. первые строки Дианетики в свои 12, а потом книги, книги, книги. бермуды, зеленые бермуды на подтяжках и прививаемая нетерпимость к предающим и лгущим в глаза людей, что боятся своего прошлого, потому что они трусили перед справедливостью, теперь едят причиненное другим горе, запивая поздними слезами. сжимаешь кулачки, щипаешь себя под коленками и бежишь вперед, спотыкаясь, дуешь на разодранные ладошки с мелкими кусочками асфальта в царапинах. и бежишь так быстро, что многие не замечают как ты растешь, обзаводишься мыслями, ваяешь горшки с премудростями, прячешь их в подвалы домов, где остаешься на ночлег, с хозяевами расстаешься навсегда, всегда обещая им вернуться. привязавшись к некоторым из них, коротаешь вечера скуки тоской. любишь достойных, принимаешь любовь только от одного и веришь, что "истины, не прикрыты фиговыми листьями, есть они, вот они, близко"