Так играли они лето и зиму, весну и осень. Дряхлый мир покорно нес тяжёлое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных. Выстраивая фантазийно спрессованный недокументальный путевой дневник как повод к игре, раздумьям, исследованию нравов и самоанализу, плывёт по волнам океана, огибая или не без приключений навещая острова неподдельного счастья... большого вна... голых женщин... пониженной гениальности... посланных на... Дурацкая кукла, играющая в жизнь. Дурацкие куклы, смотрящие в небо. Ты - мангуст в поединке с мужчинами, нервный мангуст. И твоя феодальная ярость - взлохмаченный ток. Смольным ядом твой глаз окрыленный густ. Отдышись и сделай еще глоток. Игра не спасает, но смывает позор. Ты любишь побоища и обморок обществ. Там, где кровь популярна, зло таить не резон, не сплетать же в психушке без зеркальца косы наощупь... А люди просто гуляли бы по улицам и разговаривали друг с другом. Жизнь вовсе не должна была получиться именно такой, как сейчас. О, ты, в этой утлой ладье. Какова связь между названием и картиной? Нет никаких отношений у них. Утлая лодка несёт безымянных людей по воде нескончаемо тёмной. Нет отношений между названием и картиной. Вначале приходит картина, а название после. Игроки карты сдают в крохотной лодке. Уснули они, и вокруг всё темно. У картины нет никакого названия. В разговорах о нас место играет всё большую роль, чем время.