- Ты опять забыла про наш ужин, я, как последний идиот, сидел один в «L’arom» и испытывал на себе полные жалости и презрения взоры официантов. Тебе не стыдно? Почему ты не пришла? Только ответь почему, и я все пойму, честно! Лил, ну не молчи. Ты меня вообще слышишь?
Он подошел к ней. Она пристально смотрела в окно, якобы за чем-то наблюдая, но очевидно ничего не видела из-за густого тумана, который опустился на город. Она была полностью погружена в свои мысли. Вдруг она повернулась, в ее глазах заблестели осколки слез:
- Ты же знаешь мне не нравиться, когда ты на меня давишь и называешь меня этим дурацким «Лил», - она произнесла это шепотом, поэтому значение последних слов он прочитал по губам.
Он обнял ее, еле сдерживая желание кричать и разрушать все вокруг. С ней он был бессильным, раненным диким зверем, растением, он ее любил, больше себя и всего мира. Он любил ее безумие, неадекватность, ее ум и глупость, любил ее холодность и просыпающуюся иногда дикую необузданную страсть, ее глаза, ее надменный тон и нежный шепот. Он растворялся в ней. Знал, что ей нравится «Лил» в его устах, знал, что она вредничает, чтобы не рассказывать причину того, что не пришла, знал, что она сидела дома…у него дома, а он ее ждал.
- Ну почему ты такая? Я ненавижу, когда ты так поступаешь, и именно это люблю в тебе больше всего. Лил, как люди живут без тебя? Это невозможно, мне страшно представить, что будет, если ты уйдешь? Уйдешь из моей жизни, оставив меня одного, ведь кроме тебя для меня никого больше не существует.
Она вывернулась из его объятий и спросила, не хочет ли он чего-нибудь выпить. Не дождавшись ответа, протянула ему стакан рома с колой, второй наполовину отхлебнула сама.
- Ты на меня злишься, да? – спросила, вложив в эти слова столько нежности и сожаления, что казалось, что сегодня она чувствовала себя действительно виноватой, - ну ты же знал, что так может получиться. На меня нельзя обижаться. Сумасшедших необходимо жалеть.
Она немного улыбнулась, и около ее глаз собрались светлые лучики тихой радости и умиротворения. Он задыхался от радости, от того, что она была рядом, ей было неспокойно, и он ощущал это, причем ощущал ее дискомфорт всегда. По началу его это раздражало, потом свыкся, поняв, что докопавшись до истины может ее потерять, тогда и правда утратит всякий смысл, все утратит смысл для него. Ему порой казалось, что его любви будет достаточно, ведь он не был уверен, что с ее стороны она взаимна, он думал, что любовь спасет мир. Он верил в это. И жил ей.
- Я переезжаю к тебе. Уберусь на чердаке и буду там рисовать, - бурчала она потягивая ром из стакана, - надоела мне уже одинокая жизнь. Мне нужно вдохновение и его зародишь во мне ты…
Она не договорила. Речь оборвалась и, как будто, ее пронзила стрела, как красивую гордую птицу в полете, она последний раз взмахнула крыльями и понеслась камнем вниз. Воцарившаяся между ними тишина была глухой и тяжелой, он открыл окно, и молчание завязло в тумане. Он был рад, наконец-то она будет рядом, всегда рядом, а не появляться тогда, когда ей в голову взбредет. Она была несчастна.
- Спасибо, что ты есть, что даже не понимая меня ты со мной, что веришь мне. Послезавтра жди с вещами. Ну я пойду. Мне пора. Пока.
Она чмокнула его куда-то в шею в районе правого уха, провела рукой по волосам и стремительно пошла в сторону выхода. Он знал, что ее не нужно провожать, что она сейчас хочет побыть одна. За 4 года отношений, таких холодных и страстно безумных, она для него все же не стала предсказуема, но он чувствовал, как должен себя повести с ней в той или иной ситуации, он чувствовал сердцем, которое билось только ради нее.
Она шла по улице, зная, что к нему не вернется. Она запуталась и разучилась любить. Она боялась быть искренней, привязанной, верной. Она боялась себя, и просто привыкла быть несчастной, даже, если все хорошо. Она улыбалась, обливаясь слезами, от которых щипало щеки. В радиусе пол метра не было ничего видно от густого белесого тумана, который делал эту ночь невыносимой.
Она добралась до дома на окраине города, где снимала однокомнатную квартиру на последнем этаже. Собрала вещи в рюкзак, остатки красок, что купил ей он в прошлом месяце, сняла с зеркала его фото, осознанно и медленно сожгла его, как будто огонь, вместе с бумагой «съедал ее память», оставляя горький запах. Достала из холодильника бутылку бакарди и отправилась на крышу, подышать свежим воздухом. Ром обжигал все внутри, но она даже не морщилась, попивая его маленькими глоточками. Сейчас ей наверняка бы помогла сигаретка со своим чудесным, успокаивающим, дурно пахнущим ядом, и она пожалела, что не курит. Когда бутылка была осушена на треть, она посмотрела на бледное светлое пятно, которое было на том, месте, где обычно светила такая холодная и притягательная луна. «Совсем чокнулась…Этого не может быть, - пронеслось у нее в голове, - допилась. А может это и к лучшему. Раньше со мной тени разговаривали, а теперь рыбы летают в небе. Бред!». Она совершенно равнодушно отвернулась и взглянула на свои босые ноги.
«Ну здравствуй, Лила. Ты как всегда все испортила. Ты можешь собой гордиться.»
«Я не могу больше так жить. Я его не люблю. Он придумывает все эти чувства ко мне из-за скуки, ему просто нужно кого-то любить, но почему меня?».
«А тебе разве любить не нужно?»
«Я не умею, не могу, не смогу никогда…»
«Врешь. Даже себе врешь. Как ты низко опустилась. Ты стала жалкой».
Тут Лилу передернуло, она поймала себя на мысли, что разговаривает не сама с собой, а рядом с ней сидит молодая красивая женщина. Эта женщина не размыкает губ, они говорят мыслями.
«Лилу, перестань обманывать других и себя. В тебе не осталось ничего настоящего. Ты придумала мир, в котором существует только твой эгоизм. Если ты решила, что не будешь счастлива, так сделай счастливыми других людей, тех, что тебе верят…»
«А зачем?»
«Да потому, что ты нужна им глупая маленькая эгоистка.»
Лилу отвернулась. Ей был неприятен этот разговор. Она закрыла руками уши, хотя понимала, что эти слова звучат в ее голове. Ей стало невыносимо грустно, подступил приступ тошноты, она стала беззвучно плакать. Но даже слезы были какими-то скудными, им не хватало влаги, и они застывали в ее зеленых глазах.
«Возвращайся к нему. Не жги мостов. Не оставляй место отчаянью. Не позволяй ему разочароваться. Он один из немногих, что не разучился любить. И запомни: твое несчастье – это не самопожертвование, а эгоизм, ты превращаешься в чудовище», с этими словами женщина направилась в сторону востока и растворилась в тумане.
«Постой. Ты кто? Какое право имеешь меня осуждать?»
«Я Нуха. Думай как хочешь. Быть может, я – твой ангел. Я - мудрость этого мира».