[472x698] Наверно Ромка бредил. Говорил горячо, иногда надолго замолкал, потом открывал чёрные, страшные глаза, с огромными зрачками, и снова выталкивал слова, жарким шёпотом. Помочь ему я ничем не мог, мы были отрезаны от всего мира. Отрезаны стеной огня, свистом пуль, визгом мин, грохотом вертолётов. Третий день я лежал рядом с раненым, медленно умирающим другом, и ждал. На исходе третьего дня я перестал надеяться, что нас кто-нибудь, когда-нибудь заберёт из этого пекла. Шансы выжить у нас с Ромкой были равны, несмотря на то, что он был ранен, а я пока ещё держался на ногах. Вряд ли наши полезут в эту узкую каменную щель, ради двух товарищей, которых все считают погибшими, только ради того, чтобы убедиться, что в живых никого нет. Со страшной возможностью потерять кого-то ещё… ….С самого первого раза, когда её увидел, не мог больше на других девчонок смотреть…понимаешь? Потому что никого кроме неё для меня больше не стало. Я раньше называл своих подруг ангелочками. А вот её никогда не называл и больше не говорил об этом никому. Она и есть мой Ангел. Не светлые волосы…не лёгкая походка…это в глазах, понимаешь? Ромка говорил сейчас с закрытыми глазами. Вытолкнув запекшимися губами несколько слов, он надолго замолчал. Я отполз в сторону и достал сигарету. Очень хотелось пить, но воды осталось полфляжки, я ей иногда смачивал Ромке губы, влить в него воду мне не удавалось, он сразу судорожно сжимал зубы. Я давился сигаретным дымом, чтобы хоть чем-то себя занять и немного задурманить голову. Услышал шепот, отбросил прочь окурок и подполз к другу. Поправил тряпьё у него под головой и прислушался… …что руки мужчины её никогда не касались. И я боялся к ней прикоснуться. Боялся, что она просто исчезнет из моей жизни навсегда. Когда в первый раз взял её за руку, сжал и весь вечер не выпускал. Она иногда так чуть лукаво посматривала на меня…а сердце заходилось просто…она настоящая…она настоящая… А первые объятия…я сжимал её так бережно, а она доверчиво так ко мне прижималась…я чувствовал что на всё способен, что закрою её от всего… Вновь засвистели пули, грохот разрывов начал нарастать. Ромкины губы шевелились, но я ничего не слышал. На душе стало как-то очень тревожно, к неспокойному состоянию примешалась острая тревога. Взялся двумя руками за шинель, на которой лежал Ромка и потянул за собой в сторону. Ползком, ползком, мелкие камушки впиваются в локти, колени уже давно разодраны… Ещё полшажка, ещё полметра…под нависший обломок скалы. Сейчас он мне показался более надёжным, чем в предыдущие дни. Затащил Ромку, по-прежнему что-то бормочущего, среди гула и грохота. Залез сам. Тут же послышался вой, перекрывший все остальные звуки. С самых высоких тонов перешёл на противное гудение. Вспышка. Земля ударила в лицо…взметнулась пыль…. Наверно я ненадолго потерял сознание. Чернота перед глазами и тишина… Может меня уже нет? А это та самая Вечная темнота и тишина? Дёрнулся. Свет появился. Оказывается, я лежал лицом вниз, закрывая руками голову. На зубах противно скрипела мелкая пыль, во рту чувствовалось что-то солёное. Наверно губу прокусил… Звуки стали потихоньку пробиваться сквозь глухоту… Ромка лежал так, как я его и оставил. Тряхнув головой, я подполз к нему и взял за руку. Пульс есть! Живой ещё! Достал фляжку, на этот раз Ромка зубы не сжимал, и мне удалось его немного напоить. Смочил губы себе. Звуки стали громче, слух потихоньку возвращался. Ромка открыл глаза, и вновь зашептал. Глаза его смотрели на трещины в камне, меня в его мире сейчас не было… …рядом с ней мне всегда было светло. Помню только один миг боли и гнева… первая наша ночь, когда я впервые понял, что к ней уже прикасался мужчина, меня накрыло волной, я тогда выбежал и комнаты, оставив её одну. Половину оставшейся ночи я бродил по городу, то сжимал кулаки, то утирал слёзы, которые жгли меня своей невыплаканной горечью. Долго не мог успокоиться. А потом просто понял, что если не вернусь сейчас к ней, то могу потерять её навсегда. Эта мысль так меня обожгла, что я кинулся к ней домой, не чувствуя ног. ….не спала. Сидела на кровати, закрыв лицо руками, низко склонившись, лица не было видно… Даже халатик на плечи не накинула. Я опустился перед ней на колени и уткнулся головой в её плотно прижатые к лицу ладошки. Вся жизнь моя передо мной пролетела, как перед смертью бывает. Я уже знал, что если она меня сейчас прогонит, то мне не жить. А она отняла руки от лица и прижала меня к себе… ….мы так тогда пролежали до самого рассвета, ничего друг другу не говоря, просто обнявшись. И я поклялся себе, что никогда больше её не обижу…загнал свой гнев глубоко, очень глубоко. …она всё чувствовала, поэтому никогда не давала мне повода ревновать её к кому-то. Никогда не говорила о том, кто у неё был до меня, а я никогда не показывал, как сильно ненавижу того, кто был с ней… Нас накрыла тишина и темнота. После трёх дней и коротких ночей грохота, визга, вспышек…мне показалось, что я вновь оглох от сильного взрыва. Какое то время лежал, приподнявшись на локтях, не чувствуя боли от впившихся камешков. И вдруг поверил, что мы можем спастись. Осторожно вытянул шинель с затихшим (он даже шептать перестал, но был ещё жив) Ромкой и начал передвигаться ползком по камням, стараясь двигаться как можно тише и не задевать больших камней… Не знаю, сколько я полз. Наверно я снова потерял сознание. Помню какой-то бред. Чьи то руки…меня куда то несут. Склонившиеся лица. Я медленно приходил в себя…вокруг всё было белым – стены, кровать подо мной, оконные рамы. А за ними – голубое небо. Не чёрное… от копоти и дыма, а голубое… Нас подобрали ребята из другой части и быстро отправили на машине в госпиталь. Когда у меня хватило сил передвигаться, я отправился искать Ромкину палату. Он лежал недалеко от меня, в соседнем отделении. Да, его спасли. Он уже сидел на подушках и приветствовал меня радостным возгласом и слабым рукопожатием. Очередная маленькая война закончилась, несколько оставшихся месяцев службы пролетели тихо, спокойно и даже скучно. Иногда мне ночью снился тот обломок скалы и я слышал горячий Ромкин шепот «…как я его ненавижу…». Голова полдня после этого была тяжёлой. Ромку комиссовали по ранению, и он отправился домой. Помню, как он заходил ко мне, пока ещё опираясь на палочку, но уже почти прежний, улыбающийся и громогласный. Мы крепко обнялись, и он медленно направился к машине, которая везла его на вокзал. Обернулся, сказал: «Я жду тебя в гости! Отговорки не принимаются!» Осторожно забрался в машину, махнул рукой, и облако пыли скрыло от меня лицо моего друга. Поезд привёз меня в город под вечер. Романа я увидел сразу, он высматривал меня в окнах вагона, возвышаясь на полголовы над всеми. Вот увидел, радостно заулыбался и начал пробираться сквозь толпу встречающих. Я вышел из вагона, попрощавшись с проводником, при мне была небольшая сумка, которую Роман с улыбкой отобрал у меня и понёс сам, после того, как мы обнялись и обменялись шутливыми замечаниями, кто как изменился. Поймали такси и поехали к нему домой. «Комната свободная есть, моя мама сейчас на даче отдыхает, она на лето всегда уезжает туда, так что будет, где тебя разместить» - сказал Роман. Доехали мы быстро, поднялись по лестнице, и Роман открыл дверь. «Знакомься, это моя Марина!» …. Раз …. Два …. Три …. Эти три долгих удара сердца. Марина обнимала Романа, глядя на меня огромными тревожными глазами. Мне показалось, что она шепнула «Не…» Пока Роман обернулся я успел натянуть слабенькую, слабенькую улыбку. «Что-то ты бледноват, Серёга» - спросил он. «Да так, устал с дороги» - пробормотал я. За ужином я сидел сбоку от Марины, а супруги расположились друг против друга. Я старался не замечать, какими взглядами они обменивались. Делал вид что голоден, иногда вполголоса нахваливал кулинарные способности хозяйки. Марина отвечала, тоже стараясь не смотреть на меня. Роман сначала расспрашивал меня о моих делах, потом всё же споткнувшись о мою внезапную молчаливость, перевёл разговор на жизнь их городка, на новости культуры, обстановку в стране… Спустя час, заметив, что я совсем притих и вроде как клюю носом, он спохватился попросил Марину постелить мне в гостевой комнате. Я поблагодарил за вкусный ужин, извинился, что не в форме, устал с дороги и постарался поскорее скрыться в любезно предоставленной хозяевами комнате. Не подействовало ни вино, ни ужин. Сон не шёл… Не бредил Ромка тогда, под разрывами мин и свистом пуль, когда мы боролись за жизнь на каменном пятачке. Есть Ангел в жизни каждого человека. И в моей жизни он был. До сих пор у меня перед глазами стояло лицо Маринки. Она ничуть не изменилась за эти три года, что пролетели с нашей последней встречи. С того момента, когда я уронил тяжёлое «Прощай», увидев, что не нужен больше своему Ангелу. Мы были вместе всего год. Я встретил доверчивую девочку, светленькую, буквально наполненную чудным Светом изнутри, дарившую его тем, кто был рядом. Широко распахнутые глаза смотрели на мир с восторгом, а звонкий голосок был как хрустальный колокольчик, на звук которого я шёл, зачарованный, боясь, что колокольчик разобьётся, и я останусь один, в темноте… Отпустила меня, так легко, будто нас ничего не связывало, взрослая, серьёзная девушка, глядевшая на меня чуть исподлобья, прячущая своё дыхание в воротник курточки. Морозный день выстудил все, что выжгла в душе обида и боль. Первый поезд уходил из городка в пять утра. Я тихонько поднялся в четыре, собрал вещи, заправил кровать и оставил хозяевам короткую записку, объяснил, что мне позвонили из дома по мобильному, заболела мама, и мне срочно нужно уехать. В своём родном городе я снял другую квартиру, быстро съехав из той, что снимал до поездки. Номер мобильного я сменил ещё по дороге, купив карточку на первой же крупной станции. Было уже поздно, когда я закончил свой рассказ. Мой собеседник смутился, почувствовав, что почти всё это время просидел с полуоткрытым ртом, слушая меня. Молодой, румянощёкий парень, трудно было поверить, что он тоже прошёл огонь войны…Тяжело поднялся, помялся у порога. «Да, я понимаю, в Союз вы вступать, конечно, не захотите. Я напишу Роману, что найти Вас не удалось». Я вздохнул и сказал, раскуривая последнюю сигарету из пачки: «Напиши лучше, что я погиб в …., там сейчас опять идёт война. Вы всё же общественная организация, спрос с вас не так велик.» - ответил я. Парень хотел было что-то возразить, но только быстро закивал головой. «Это не так далеко от истины, так что ты не расстраивайся. Без Ангела человек долго не живёт. Счастливо тебе!» Закрыв дверь за поздним визитёром, я прислонился к ней спиной и осел на пол, дымя сигаретой. Решение созрело… Государству всегда нужно пушечное мясо, наёмники, которым всё равно, чьи идеалы отстаивать, лишь бы деньги были. Думаю, что этого аргумента вполне хватит, чтобы мне помогли вернуться назад, к тем камням. Может ещё кого-то удастся вернуть Ангелу живым…