Мне очень тяжело писать об этом. Потому что здесь стирается грань между телевизионным шоу и человеческой трагедией. Я так и не смог сказать матери, что её сына нет в живых. Если бы вы только знали, как это трудно, как это невыносимо тяжело сделать. Я сказал, что вижу, как его на носилках вносят в дом, в котором люди не живут. Что у него черепно-мозовая травма, что ему 27 лет.
И даже сейчас я не могу писать об этом спокойно, как будто это я потерял очень близкого человека.
Как она только терпела, всё то, что ей уже успели наговорить до меня. Она попросила меня не говорить больше об этом доме, в котором не живут люди. И я рассказал о пикнике.
И самое сильное потрясение меня ждало минуты через три, после того, как я ушел из этого дома. Ко мне на улице быстрыми шагами приблизился парень в шлепанцах и сказал:
- Я был на этом пикнике. Это было за три дня до смерти.

Всё. Больше не могу писать. Может быть, как-нибудь потом.