наверное, это и правда странно, так люто ненавидеть холод, и так скучать по нему, так жаждать снега, так нуждаться в метели (впрочем, шторм привлекает примерно так же, вот только еще менее вероятен по нескольким причинам), так ждать минуса на термометре, чтобы уже наконец была причина в бесконечном ознобе, в ледяных руках. чтобы можно было наконец оправдаться и не искать каких-то иных объяснений. не плачь, мальчик, у нас нет права на слезы. у них чужая кровь на руках, запеклась, въелась. у них в венах невероятная боль пульсирует и рвется наружу. с кровью смешалось такое количество смерти, что они уже просто не умеют быть мертвее, чем сейчас. а у нас, у нас лишь пустота, наша неимоверная усталость и бесполезность любого вздоха. мы потеряли веру в завтра, мы забыли о всех маяках, заставляющих понимать, почему бьется еще пульс под кожей, почему мы все еще делаем эти гребаные шаги в это гребаное вперед. уничтожающая беспомощность, лишающая сил и желания двигаться вообще куда либо, от нее так невыносимо сложно бежать, отделаться, отгородиться, убедить себя в ее безосновательности и фантомности. мы забыли искать причины в нашем непрекращающемся почему-то беге куда-то вновь. мы так свыклись с мыслью, что остановиться - значит проиграть, словно мы действительно играем, презирая любые игры и любые правила, играем и отучиваемся даже пробовать просто жить. а нам ведь тыщу раз твердили, что это очень просто - жить, дышать, позволить себе смеяться, позволить себе право на счастье и забывать. о всех ссадинах, о всех подножках, о всех ударах и даже надломах, которые не восстанавливаются до конца, даже спустя столько времени. мы не умеем не помнить, не умеем останавливаться, даже четко, слишком четко осознавая, что в дальнейшем безумном упрямстве смысла нет, и вряд ли будет уже. и если что-то и стремится измениться, выровняться, дать шанс на небольшую такую бракованную недопередышку, дать возможность почувствовать, что наступает тот долгожданный момент, когда вот наконец-то немного легче, то это опять призраки наших утомленных желаний отдышаться, и ничего в конечном счете устаканиваться не собирается. в данный момент во всяком случае. не плачь, мальчик. нам нельзя. в нас привыкли видеть лишь силу, привыкли знать, что мы не ломаемся и не умеем на столько чувствовать, что не можешь не дышать, не идти, не вообще делать что-то, понимать, верить и держаться снова из последних сил, крича от усталости и невероятной жгучей пустоты, от удушающего отчаяния, от страха в конце концов, страха не найти в себе способности не сломаться, не упасть и суметь как и раньше не задавая вопросов, двигаться в неизвестность, не ожидая впереди уже больше ничего. не веря в то, что там будет что-то, чего ты так когда-то ждал, на что когда-то так надеялся и за что единственное цеплялся. но мы ведь и правда не ломаемся. мы ведь всегда почему-то поднимаемся и пытаемся справиться со всем миром, потом рушить его, потом менять, потом плюнуть ему в лицо, а вспомнив о том, что до тебя ему нет никакого дела усмехнуться и снова куда-то идти. по крайней мере, чтобы просто не стоять - верно? не читай тех книг, которые прочитаны мной, мальчик. не нужно. я очень не хочу этого, ты даже наверное действительно это знаешь. не чувствуй того же, что порой чувствую я. меня тут складывает пополам и выворачивает наизнанку, и я не срываюсь в крик, это так привычно, знаешь ли, просто молчать, улыбнуться в нужных местах, задать правильные вопросы, на автомате, которых все ждут, и никогда не произносить вслух нужные. никогда. зачем. не ощущай моей пустоты, пожалуйста, не ощущай всего, что оседает во мне после очередного безумного стона, который так и не вырывается из глотки. максимум, что мне позволено - это выдыхать беззвучные вопли, и единственное, когда это хоть как-то помогает, если они смешиваются с грозой, если вплетаются в разрезающие это чертово небо вспышки молний, когда вмешиваются в спасительные ливни и беззвучно практически вытекают в лужи. не понимай меня, мальчик, даже не пытайся этого делать. ты вряд ли сможешь, а если получится, то я боюсь тогда уже точно не смогу не отдаваться в тебе ноющей болью, не задевать осколками рвущихся внутри гранат, не рикошетить в тебя своим беспомощным молчаливым падением в очередную пропасть. не пытайся проникать глубже, чем тебе доступно. со мной ничего не случилось. со мной все хорошо. и иногда очень хочется тебе кричать - я рядом, я ближе, чем тебе кажется иногда. взять твою руку, заставить прикоснуться, почувствовать, что я не голограмма, не галлюцинация, я реальна и никуда не собираюсь уходить. по крайней мере в это наше с тобой такое недолговечное и такое необходимое - сейчас. надежность и успокоение. возможность хоть несколько минут не сходить с ума от сомнений, от догадок и уверенности даже, совершенно не на чем не основывающейся кроме твоей долбаной паранойи - уверенности в обратном. нам достаются одиночество и пустота, бессилие и отчаяние, страх и наш самый лютый враг - мы сами. и никто не собирается дарить успокоение и надежность, никто не обещает, что не уйдет, что сможет схватить в нужный момент и не дать соскользнуть с края заледеневшей крыши, что сможет возненавидеть тебя за твою глупость, усталость, слабость и эгоистичное безразличие к другим (пусть оно хоть сто раз имеет под собой веские основания), возненавидеть и заставить тебя поверить, что все твои домыслы ничего не стоят, они глупы и беспочвенны, ты оглянешься и поймешь, на сколько был не прав, поймешь, что вот эти руки, вцепившиеся в тебя, не отцепятся, даже если не смогут уберечь тебя от падения. в существовании где-то совсем рядом с тобой небезразличия убеждать тоже никто никогда не стремится, не делает даже самых жалких попыток. и это иногда сбивает с ног, это лишает желания зачем-то и ради каких-то новых призраков вновь бороться. кончай играть в благородство, Нем - я тыщу раз себе твердила за эти несколько недель. я тыщу раз мысленно писала этот пост, когда было до невероятности трудно дотягивать до возможности наконец-то закрыть глаза и избавится от всех мыслей, хоть на пару часов. несколько вечностей шесть шагов от кровати до балкона. шесть шагов от балкона до кровати. излюбленный маршрут, когда уже ничего не в состоянии вернуть тебя к привычному убиванию ночного времени. и ты так отчаянно цепляешься за эту призрачную свободу - ночь - которую у тебя с таким маниакальным упорством выдергивают из обессиленных пальцев, только потому, что больше ничего не осталось. да и нет ничего наверно, кроме постоянно возрождающейся веры, что что-нибудь все-таки изменится, что в чем-то ты все-таки ошибаешься, и вот этот вот мостик, этот огонек, этот спасительный скол, за который можно зацепиться - он гораздо надежнее, чем тебе кажется и на крик, на этот не вырывающийся вой, на шипы, впивающиеся изнутри, осколки, застрявшие, глубоко под кожей, у тебя нет никаких прав, у тебя нет оправданий и ты не смеешь произносить не одно из всех этих слов. потому что у тебя ничего не случилось. потому что у тебя все хорошо. и никто не говорит тебе того, в чем ты подозреваешь каждого, и все те смыслы, которые ты видишь во всех невысказанных словах, во всех спрятанных взглядах, их видишь только ты, но их нет, никогда не было и все твои сомнения только твои долбаные проблемы.
понимаешь, мальчик, никто ничего не собирается подтверждать. и ничто не собирается опровергнуть. мы должны думать своей головой, мы должны находить пути, открывать двери, натыкаться на тупики и искать выходы сами. и все сомнения, все догадки, все предположения и даже факты опровергать, подтверждать или уничтожать должны только сами. больше это никому не нужно.
не смей плакать. ты сильнее их всех. и сейчас ты не один. и что самое главное, тебе досталось гораздо меньше, чем кому-то из всех них. так что улыбайся, живи, и не вздумай поддаваться своей безнадежной уверенности, что это край, что хватит и больше не надо. больше будет. и может даже так нужно. чтобы мы не заигрались с удачей, с солнечным светом и миром, решившим с какой-то стати делать нам одолжения. он не станет и мы должны это принять, наконец-то понять это и не ждать новых, внеочередных чудес. не будет просто. и в ожидании нет никакого смысла. так что хватит уже.
все есть как есть. нам просто осталось не сдаться. не проиграть. в тебе не может не остаться сил. ты просто можешь себя в этом убедить. но зачем. так приятно чувствовать себя никчемным и слабее всех тех, кто тянет к тебе свои руки и уже не может помочь?
не смей. даже не думай.