у меня внутри мелькает бегущей строкой "чужими". вместо того, чтобы сказать, что все это невероятная глупость и даже думать не стоит, ты пробуешь меня убеждать, что ничего не стоишь и слишком неидеален и изувечен, чтобы быть еще зачем-то нужным, и стоило беспокоиться и переживать.

- чего ты хочешь?
- снайпера на соседней крыше.

ты все чаще задаешь мне этот вопрос. чего ты хочешь услышать. что я могу ответить тебе еще, кроме того, что уже столько раз говорила. даже если бы меня так не злило повторять собственные слова снова и снова, я действительно не вижу смысла говорить об этом. ты вообще слышишь? ты всегда говоришь мне - да. и тут же все скатывается в какую-то внезапную бездну.
я уже правда не могу воспринимать твои слова иначе. купи мне мотоцикл. мне не на чем разбиваться, когда в твоем голосе те интонации, от которых мне сдавливает горло, и мне тоже, да, тоже плевать совершено уже на этот проклятый воздух. ты всерьез думаешь, что я совершенно спокойно воспринимаю твое безумное нежелание ждать и это твое постоянное бессильно-злое "надоело". откуда в тебе эта упрямая уверенность. непоколебимость. откуда вообще такое спокойствие, такое равнодушное желание посылать к черту весь мир раз за разом. я задаю вопросы, ты подбрасываешь монетку и она падает все время так, что вопрос приобретает совершенно иной оттенок. вместо того, чтобы убедить меня в том, что я во всем ошибаюсь, приходится в этом убеждать тебя. я спрашиваю и я же отвечаю. за обоих. и ты удивляешься - почему у меня не находится слов. это могло не иметь смыла, конечно, но я знаю, чем руководствуешься ты, в какую пустоту тебя окунает. только игнорируешь любые попытки помочь, не замечая моего посаженного голоса и переставая верить. наверное, это заразно, действительно. и в принципе, мне наверно слишком эгоистично было бы упрекать тебя в безверии, я же давно этим отравлена и вряд ли от этого излечима.
я не привыкла, чтобы меня огораживали от боли, защищали и берегли. и мне хочется ясности. не важно какой ценой для меня. я утопаю в предположениях и нет сил что либо еще говорить. все слова разбиваются о глухую стену воющей тишины и зачем это все тогда? единственное, живая тишина мне пока предпочтительней мертвой. может быть это даже может оставаться неизменным. не знаю. если это можно так вот выдержать, не изменить, не уничтожить. что ж. не уверена, что мне будет достаточно терпения не рушить этих укреплений. я ведь уже срываюсь. ты знаешь. и тебя это калечит и царапает изнутри. жаль, я все же не знаю, что именно заключено в тех твоих словах, что в висках у меня стучат второй день и отдаются такой болью порой, что все плывет перед глазами.
какого черта ты так? это звучала гораздо правдивей, чем того хотелось. почему ты так в этом твердо уверен? и откуда в тебе такая тяга к саморазрушению, черт побери?