Мой игрушечный рай, ангел, прибитый к стене,
в мой придуманный ад три часа не спеша,
расстояние, снова умноженное вдвойне
звенит за окном, постреливая в ушах.

Небо, если свернуть, укладывается в квадрат,
полое небо, ртутное солнце в стекле,
птица стекает, спешит в свой серебряный ад,
день на кончиках твоих пальцев тлел.

Муть твоих глаз, твое тело, смятенье мое,
горечь полыни вспыхнувшая на устах,
сонное время хорал похоронный поет,
жестом едва различимым сквозит пустота.

видишь, как это пустое, едва ли плывет,
черное-черное, красочное как сон,
птица слепая, свершающая полет
видеть не надо в небе со всех сторон.