7.03.2008

Сегодня было всего три человека, взяли Графиню, Бабину и Платину, так как я решила, что она слишком долго не работала и нуждалась в небольшой прогулке. Чистилась и седлалась она как всегда, как отличница учебы и ударница работы, а вот на соседок по стойлу: Фортуну и Бьефу - смотрела волком. Забравшись в седло, я поняла, что кобыла застоялась. Она беспокойно ходила кругами, куда-то рвалась. Рыськой шла легко, быстро, будто летела. На первом галопе стала стрематься, пытаться скакать без моей команды, а так как люди в смене были не самые опытные, я пыталась предупреждать их о галопе заранее, чтобы они хотя бы морально успели подготовиться. Первый галоп был достаточно резвый, но размеренный. Затормозились на вершине холма практически сами. Отшагивались, зато как-то неловко, нервно. Потом снова начали стрематься и пулей рванули по дороге к кладбищу. Я, возможно, приняла неверное решение, и сбила скорость, зайдя на вольт. Потом пришлось догонять смену, но все обошлось. Платина разгорячилась, пыталась снова поднятья в галоп, я ее старательно осаживала, несколько раз я даже пожалела, что так сильно. Мне часто бывает жалко дергать ее за повод. Третий галоп вообще получился бешеным. Кобыла начала меня сносить, бешено перебирая ногами, запинаясь, спотыкаясь и выходя из крутых пике, пока не добежали до конца дорожки, тяжело дыша. Прошагнув в седле до поворота на Буцевичи, я спрыгнула на ходу и повела Платину на поводу, чтобы кобыла не горячилась и хотя бы дыхание восстановила. С земли у нее уже не было возможности рыпаться, волноваться и горячиться. Так и дошли до конюшни. В стойле Бьефа придвинулась к стене, возле которой я привязывала Платину. Уходить лошадка ни в какую не хотела, поэтому я привязала Платину рядом, и кобыла сама ее выгнала. Потом всем раздавали морковку, от которой Фортуна благополучно отказалась, а Бостония выпросила себе тройную порцию своим "квох-квох-квох".