Я ждал тебя, Ория…
Автор: Хейтаро Никари
Фандом: Yami no Matsuei
Состояние: рабочий вариант, находится в процессе создания и совершенствования: )
Рейтинг: пока не знаю, планируется без возрастных ограничений: ) (разочаровались, господа яойщики?!; )))
Жанр:Romance,драма, а дальше как фишка ляжет)
Пейринг: Мураки/Ория
Ка-зу-та-ка Му-ра-ки
Раз за разом я каллиграфически вывожу твое имя на рисовой бумаге. Раз за разом. Снова и снова до бесконечности, словно это какой-то ритуал. Чего я жду от него? Ни-че-го. За те годы, что я знаю тебя, Кадзу, я твердо усвоил: никакие молитвы и заклятия не дадут мне власти над тобой даже на самый краткий миг .Все, что я могу – это молиться на тебя. И за тебя. За человека, который в одну секунду бесконечно близок к смерти и бесконечно далек. Абсолютный «нуль»,равный бесконечности. Каждый раз я смотрю, как ты уходишь, зная, что этот взгляд может оказаться последним, но ждать твоего возвращения я буду до конца Вечности…И буду верить, что мои мольбы, к которым остаешься глух ты, услышит хотя бы Небо! Только Небо невластно над тобой…Оно не в силах уберечь того, кто сам, словно одержимый, ищет свою смерть, того, чьи страсть и любовь так холодны, что могут принадлежать ей одной, человека, посвятившего жизнь смерти. И ты, не оглядываясь, уходишь в свой нескончаемый поиск.
Ты как будто постоянно ищешь предел. Пытаешься понять, де она, твоя граница, которую ты не сможешь преодолеть. Ты бросаешь судьбе все более дерзкие вызовы, ожидая, когда же ее терпению придет конец. Проверяешь, как далеко ты способен зайти, насколько у тебя хватит наглости…
Ты всегда был таким. Я помню твои эксцентричные выходки в колледже, когда ты явился на аудиенцию к директору, накрасив губы голубой помадой, или когда ты поцеловал меня на глазах у всей аудитории… И самое странное – тебе всегда все сходило с рук. А для меня тот случай на лекции был, пожалуй, единственным, когда и мне твое безумство обошлось сравнительно дешево. Конечно, за спиной ходили шепотки, но бросить обвинение в лицо самураю не решался никто. Хуже мне пришлось потом, когда слухи достигли моего отца… Но ведь кому-то же нужно расплачиваться за все. И этим человеком никогда не оказываешься ты, отчего твоя жизнь превратилась в бесконечный эксперимент. Проверку ткани мира на прочность. Сколько еще способна земля сносить хладнокровного психопата, доктора-убийцу, Казутаку Мураки? Сколько еще приливов кровавого моря ознаменует восхождение красной Луны? Сколько Лун тебе осталось?
И я все время боюсь, что предел ты найдешь в тот самый момент, когда уже окончательно перестанешь верить в его существование. Что если судьба тоже играет с тобой? Как ты играешь с людьми – до тех пор, пока они не надоедают тебе? Я живу в вечном страхе, ожидая твоего последнего эксперимента, Кадзу. Но в одном не сомневаюсь: это будет нечто запоминающееся.
Ка-зу-та-ка Му-ра-ки
Моя мантра, повторяемая день ото дня в бессилии что либо изменить. Смысл моей жизни Семь иероглифов хираганы. А ведь твое имя легко можно написать одним – «холод». Безразличный холод скальпеля, одинаковой легкостью дарующего и отнимающего жизнь. Расчетливо и безошибочно. Бесконечный холод снежных пустынь. Холод камня, который, вероятнее всего, находится у тебя на месте сердца. Ты – это холод, Мураки-сан.
Вот и сегодня. Ты пришел поздно, почти ночью. Я привык ждать тебя в любое время суток, а потому не удивился и, конечно, ничего не спросил. Но твой вид очень взволновал
меня. Ты выглядел уставшим, рукав серой рубашки был измазан в крови. Обычно ты куда аккуратнее. А значит, сегодня случилось что-то, что заставило тебя позабыть о своих правилах. Срочная операция или спешное, незапланированное убийство? Мой хриплый смешок прозвучал в тишине галереи искусственно и даже страшновато. Если бы я еще умел бояться за себя.
Ты прошел к себе, не сказав ни слова и уже с порога комнаты крикнув, чтобы тебе принесли чай. Я, как обычно, заварил твой любимый, жасминовый, и сам отнес его тебе. Ты говорил, что лучше меня с этим не справляется никто. Мне нравилось слышать это, я очень ценил эти твои слова, ведь они давали мне хрупкую иллюзию, призрачную надежду, что я хоть немного нужен тебе. И я цеплялся за нее с отчаянием умирающего.
Но сегодня, сделав один глоток, ты поставил пиалу на пол. В какой-то миг мне показалось, что сейчас ты выплеснешь ее содержимое мне в лицо, но ты просто отодвинул ее в сторону, как всегда спокойно. Мне редко случалось видеть, чтобы что-то заставляло тебя дать волю своим эмоциям. Ты просто образец выдержки. Или – равнодушия?
«Чай холодный»
Тебе постоянно было холодно, и ты часто просил меня прикрыть седзи или разжечь огонь. Ты садился и протягивал руки к самому пламени, так что оно обвивалось вокруг твоих мраморно-бледных, холодных как лед кистей. Ты прижимался к огню так, что он мог при желании сжечь тебя. Сжечь, но не согреть. Ты искал тепла, глотая кипяток, словно он мог растопить лед внутри тебя. Ты искал тепла где угодно, в каких угодно вещах и никогда – у меня.
Только один раз ты позволил мне согреть дыханием твои руки. Это было зимой, когда нам пришлось провести ночь в машине, намертво застрявшей в сугробах…Тебе тогда, как это часто бывало, захотелось экстремальных развлечений и ты пригласил меня покататься…Вообще-то, прежде чем садиться в машину с таким психом как ты, стоит хорошенько подумать, все ли дела ты успел завершить в земной жизни, так что тогда я был рад, что мы еще легко отделались! И до сих пор благодарю небеса за ту ночь, когда ты то ли слишком замерзнув, то ли извиняясь позволил мне подойти так близко, почувствовать себя нужным тебе, держать твои ладони в своих…Но это было лишь исключением из правил. Чудеса не случаются дважды, нужно уметь прочувствовать и запомнить все в первый раз. И я запомнил. Запомнил лихорадочную дрожь возбуждения, перебившую холод, запомнил лед твоих рук, который мне предстояло растопить…И лед твоих глаз, который не растопить никогда. Глаз, смотрящих со странной, непонятной смесью отчужденности, отвращения и, казалось, даже боли…Я навсегда запомнил ту ночь…Больше она не повторилась.
Ты не просил меня остаться, когда я приносил чай. Но я садился напротив и ждал, когда ты со мной заговоришь. Бывало, ты допивал чай в молчании, потом так же молча вставал, проходил мимо, как будто меня и вовсе не было в комнате, раздевался и ложился спать. Я никогда не смотрел, как ты снимаешь одежду, и подходил к тебе, когда ты уже лежал на футоне, укрытый самым теплым одеялом, даже если было лето.
Ночи напролет я любовался тобой, изнывая от желания, но не смея даже протянуть руку и убрать челку с твоего лица. Я никогда не мог понять, уснул ты или еще нет. Твое лицо могло быть расслаблено и выглядело совсем по-детски, но это еще ничего не значило. Как-то, обманутый этим, я решил, что ты уже спишь, и осторожно поправил тебе одеяло, подтянув его повыше, чтобы укрыть плечи. Но ты тут же молча вернул его обратно, хотя в ту ночь и было ощутимо холодно. Ты не терпел никакой заботы.
А утром, когда я уснул, сидя рядом с твоей постелью, сморенный сном перед самым рассветом, ты ушел. Ни перед кем не отчитываясь, не сказав, куда идешь, оставив только короткую записку на футоне: «Ты мешаешь мне спать».Как я проклинал себя за свою слабость, проклинал ту ночь, гребаное одеяло и весь мир впридачу! Весь мир за исключением тебя. Ведь ты не принадлежишь этому миру.
Ты никому не принадлежишь. И уже давно прошли те времена, когда мне казалось, что я тебе чуточку ближе, чем кто-нибудь еще в этом мире. Что я знаю тебя немного лучше остальных. Нет. Ты никого не впустишь в свои мысли, никому не откроешь своих желаний и чувств. И я здесь ничуть не исключительнее остальных. Может, оно и к лучшему? Может быть, лучше не заглядывать в бездну? Кто знает, что там таится на дне и способен ли обычный человек вынести это знание? Но даже если и так… Позволишь ли ты остаться жить тому, кому открыты твои сокровенные тайны, так ревностно хранимые ото всех? Нет. Один раз взглянув в лицо бездне, становишься ее рабом навсегда. Она уже не отпускает тебя. И дальше будет лишь жизнь на краю до тех пор, пока ты не сорвешься вниз.
Один раз я заглянул тебе в глаза и с тех пор не могу понять, стою ли я все еще у края, имея крохотный, но все-таки шанс спастись или уже бесконечно падаю?..
Мураки-сан… Кадзу.
Принеся тебе вторую чашку чая, заваренного максимально горячей водой, какая только способна сохранить все свойства жасминовых листьев, я хотел остаться, но ты попросил…Нет, разве ты когда-то о чем-то просил? Ты велел мне уйти, сказав, что тебе нужно побыть одному. Что случилось сегодня, ты не объяснил, видимо, не считая нужным. Кровь на рубашке была, как оказалось, твоей собственной. Ты где-то поранил руку. Но в ответ на мое предложение продезинфицировать и перевязать рану ты крикнул, чтобы я убирался со своими бинтами и спиртом к какой-то гайдзинской матери. Хотя такая халатность, недопустимая для врача, была совсем не в твоем духе. Кроме того, тебе претила вульгарная грубость любых ругательств, и ты все время одергивал меня, если я забывался. А в этот раз не сдержался ты сам, что лишний раз подтверждает мои догадки.И вот сейчас я даже не знаю, чем ты занимаешься, о чем думаешь…
Но знаешь, что самое смешное, Кадзу? Сидя здесь, на галерее, я не перестаю прислушиваться к шагам внутри дома, ожидая, что сюда выйдет О-Юми, как всегда немного напряженная из-за твоего присутствия – да, тебе прекрасно известно, что люди тебя боятся, Мураки-сан – и скажет, чуть запинаясь: «Хозяин, ваш друг просил позвать вас. Он сказал, это важно». Я даже не отвергаю возможности того, что ты сам выйдешь ко мне и сядешь рядом. Никогда не знаешь, что придет тебе в голову, Мураки-сан. Знать о тебе наверняка можно только одно – тот факт, что знать тебя хорошо невозможно. Ты непредсказуем. И когда кажется, что в следующий момент ты поступишь так или иначе, потому что подобные выходки в твоем характере, ты непременно совершаешь то, что уже ни в какие ворота не лезет. Например, здравый, благоразумный поступок, которого от тебя никто не ждал.
И, не зная, чего тебе может захотеться в следующий момент, я всегда жду чего-то. После того поцелуя в колледже я ждал, что за этим последует, но, как оказалось, ты не собирался ничего продолжать и забыл об этом случае на следующий же день. Тогда тебя просто интересовало, как воспримут твою выходку сокурсники.
Были и еще поцелуи. Нежные и страстные. Та, казалось, забывался в моих объятиях и на какую-то секунду терял себя… Но потом отстранялся. Всегда первым. Давая понять мне, как я ошибался, полагая, что получил власть над тобой. Это я был в твоей власти. Однажды я попробовал показать тебе, что тоже могу первым прервать поцелуй, но ты тогда ударил меня, бросил «Я еще не закончил», развернулся и ушел. А я готов был отдать половину своей жизни за то, чтоб вернуть тот миг и не совершать этого глупого поступка, демонстрируя свою псевдогордость.
Следующего поцелуя я ждал год. И когда уже почти потерял всякую надежду, это повторилось. На выпускном. Тогда-то я и научился ждать. Впрочем, это искусство я постигаю до сих пор, каждую секунду годами ожидая твоей улыбки или взгляда, предназначенного мне… Должно быть, это тоже один из твоих экспериментов: где находится предел совершенства умения ждать и способен ли человек достигнуть его. Ты выбрал хороший экспериментальный образец, Кадзу, нужно отдать должное твоему профессионализму. Я жду… Все время жду, что, может быть, ты хоть раз…
Но ты ведь всегда поступаешь так, как хочешь. А здравый смысл подсказывал мне ,что ты можешь захотеть чего угодно, только не лежать у меня на коленях, рассказывая о своих проблемах, выслушивая мои советы, стихи Басе в моем исполнении и пересказ мыслей, пришедших мне в голову вчера, когда я был в саду камней, и записанных сразу по возвращении. Только не этого!
Ты и молчаливое мое присутствие рядом сносишь, как кажется, только по доброте душевной, делая мне одолжение, возможно, чувствуя какую-то благодарность за все, что я делаю для тебя…Что ж, Мураки-сан… Твой долг полностью оплачен теми минутами, когда я могу просто смотреть на тебя. Ты больше ничего мне не должен.
Я рассмеялся. Наверное, слишком громко, так, что даже О-Юми все-таки вышла на галерею, но совсем не для того, чтобы передать мне какие бы то ни было твои слова, а всего лишь чтобы спросить, все ли со мной в порядке.
Да, все в порядке, спасибо, О-Юми. Все в порядке. Сегодня как никогда.
Я отослал служанку обратно, погасил трубку и направился к тебе в комнату. Да, ты будешь зол, если я зайду к тебе без позволения. Только, может быть, ты уже забыл, но я – нет. Это все еще мой дом, Мураки-сан. Хотя больше он мне не нужен. Пусть он будет моим последним подарком тебе, раз тебе так нравится сюда приходить. О-Юми, к слову, готовит чай ничуть не хуже меня. И скоро ты в этом убедишься.
Когда меня не будет рядом. Станет ли тебе тяжелее без лучшего друга? Не знаю. Надежда. Гребаная надежда, которая никогда не умирает, зато позволяет мне многократно умирать вместо нее. Каждый раз возрождаясь и вновь разбиваясь о твой холод.
Сакура цветет. Круглый год, без конца.
Надежда.
Но когда я пришел сказать тебе о своем решении, ты уже спал. Прямо там, у камина, в опасной близости от огня. Я поднял тебя на руки, отнес на футон и укрыл одеялом. Ни к чему будить тебя, чтобы сообщить такую мелочь. Дождемся утра.
Я кинул на тебя последний взгляд, перед тем как выйти. Ты безмятежно спал, подложив руки себе под щеку, как младенец. Спи спокойно, Мураки-сан. Этой ночью я не буду тебе мешать. Мне есть чем заняться. Нужно собрать самое важное, отдать распоряжения О-Юми…
Спи, Кадзу. Утро еще далеко, хоть и куда ближе, чем обычно. Спи.