DerSerpent'у...
DerSerpent'у...
Он лежал на асфальте, под градом звезд - могучий, и беспомощный. Он лежал - нелепо, безнадежно. Умирающий зверь. Он лежал, и его ласково гладил ветер, проводя своими пальцами по металлу искалеченных ребер, по вывернутым рукам, смятому телу. Ветру безумно хотелось, чтобы он снова стал прежним - его другом, его сообщником, и чтобы он смог снова лететь рядом с ним, бок о бок, танцуя между его рук, и весело напевая ему на ушко песню...
О, эта безнадежность. Страшный миг, ломающий судьбы и жизни. Страшный, непредсказуемый, неуловимый. Его невозможно понять, его невозможно поймать. Роковая секунда, смена цифр на таймере. Миг! И выворачивает внутренности боль, и остается только вспоминать, вспоминать, что секунду назад еще было хорошо. Секунда.. Да не секунда даже. Меньше, куда меньше. Просто резкий перелом. Просто разворот...
Миг, вспышка - и суставы разрываются болью, и выгибаются конечности под нелепым углом, и уже не осознаешь себя от боли...
И только лежишь на холодном асфальте, измятый, избитый, искалеченный...
Так и он лежал, глядя в небо. Секунду назад его тело было могучим и сильным, и он летел вперед, и смазывались звезды на небосклоне, и с завистью смотрели вслед фонари. А теперь.. Он был жив, и это было самое ужасное.
Нет страха в смерти. Смерть забирает с собой, топит в объятих.
Но жить, осознавая, что никогда больше ты не будешь тем, кем раньше.. Осознавая, что суровый перелом, жуткий миг отобрал у тебя все, что и было твоей жизнью... Жить не живя... Лучше погибнуть в ослепительной вспышке, чтобы разнесло на многие мили вокруг твои жалкие останки.
Он кричал. Он кричал, избиваемый градом звездных лучей. Он кричал и бился в истерике. Он не хотел. Не хотел вот так вот лежать и глядеть в безжалостное небо, чувствуя под собой теплый еще асфальт, не хотел становиться жалким, беспомощным калекой. Он кричал изо всех сил, но равнодушные стены домов его не слышали. Им было неинтересно. Он кричал, но слышал его только верный ветер...
Так он и лежал, и отражались фонари в его искореженных боках, и, никак не смиряясь тем, что нет под ними горячего асфальта, крутились в иссступлении колеса...