Он отказывался понимать, что происходит. не знал и не хотел знать, куда его везут. Не хотел верить. А только с удивлением смотрел вокруг...
Он был стар, очень стар. Обычно столько не живут, но его удел - жить вечно. История вершилась на его глазах, он менял ее.
Грохот, шум, стук, лязг, неимоверная какофонипя звуков предупреждает заранее огромную толпу, заставляя перглядыватья, волноваться, озираться в рассеянности. Он появлялся в облаке дыма, с рвущимся из пасти пламенем, в снопе искр, и в этом шуме, который перекрывал даже гудеж взволнованной толпы. Эти жалкие людишки смотрели на него, большого и могучего с восхищением, со страхом.
Страх... Он чувстовал его, он им наслаждался. Он заставлял этих маленьких, ничтожных и хрупких тварей поклоняться ему. Он с удовольствием наблюдал, куак раздирают их при его появлении два животных инстинкта - спрятаться подальше от ревущего чудовища и любопытство.
А он представал перед ними, и солнце ярко блестело на его черной броне, отливающей металлом, в воздухе витал запах гари и копоти... Он - огромный и непобедимый, чудовище.
Сейчас все было не так. Сейчас те, что были с ним одной крови, были верными слугами маленьких людишек. А он...
Его боялись. Его уважали. Его боготворили. Перед ним преклонялись. У него были толпы слуг, следящие, чтобы всегда грозно и величественно сверкали его железные бока, чтобы четко работало его сердце, чтобы не знали устали его мыщцы. Его ублажали пахучими маслами, ему приносили жертвы... И только поэтому он снисходил до помощи им.
О, если бы только они посмели не согласиться на его условия... Он был воистину грозен в гневе. Он был великолепен в ярости. Его не даром боялись.
...Он летел по дороге, в облаке дыма и грохота, извещая, предупрежждая все живое, чтобы все убирались с его пути. А это ничтожесто посмело ослушаться! Посмело не убежать в панике куда подальше, а встать прямо перед ним. О, с каким наслаждение он прочитал ужас в его полных растерянности изумления глазах! Да, это был тот самый ужас, что приковывает к месту, не дает сдвинуться...
Напрасно его верные слуги молили его остановиться. Нет, он не прощает тех, кто встал на его пути. Не прощает тех, кто смел его ослущаться. Сладкой музыкой в его ушах раздался хруст хрупких косточек куска мяса, того, что совсем недавно посмело ему перечить... Теперь он лежал, раздавленный Его тяжестью. Он был могуч и грозен. Он был непобедим...
Он стоял, глядя вдаль, рядом со своими соратниками. Он был стар, но он славно пожил. Ему было, чем гордиться. И он до сих пор видел раболепное восхищение жалких людишек, что вились стаей вокруг него. И его броня по-прежнему сверкала на солнце. И вновь он мчался вперед, в облаке грохота и дыма, в своих воспомнинаиях, что вернулись к жизни с касанием мягкой и теплой человеческой ладошки к его стальному боку.