Я гуляла с ним. Мы проходили мимо мужчины, в старом синей ватнике, выхваченном из архива Союзов, с опухшим бардовым лицом, и он шепнул мне: "Пойдем быстрее... Этот сейчас опять будет милостыню просить." Внутри дрогнуло, перевернулось и встало совсем не на место чувство жалости. Я вся сжалась внутри, хотелось быть маленькой, незаметной, только бы не встретится глазами с тем, кого указывают в статистике бездомных и обездоленных. Но продолжала смотреть. Не могла вытянуть себя из этой воронки, будто питалась горем. Чувствовала что-то острое, горькое, невписывающееся в мою жизнь маленькой девочки.
Потом вдруг вспомнила о приличиях, тех самых, заставляющих отводить глаза. "Невежливо рассматривать незнакомцев" - спасибо, мама, твои слова сейчас так кстати. Странно думать о приличиях, когда перед тобой пытается идти, покачиваясь, образец боли и страдания.


Я же не шла, я просто бежала от примера не вполне справедливого естественного отбора, вцепившись в руку попутчика. Внутри мне кричали: « Смотри, смотри, это их приговорили быть слабыми в глазах людей, оставили живым напоминанием о страданиях, но они сильнее, они борются за жизнь, когда многие бросаются из окон, обезумев от своей мнимой любви",- но я делала вид, что все хорошо.
Я бежала дальше, даже пыталась рассмеяться, когда споткнулась и чуть не упала с риском разбить руки в кровь. Я видела шикарное стеклянное здание, хвалящееся своим блеском в лучах полуденного солнца, оборачивалась и натыкалась на развешанные на кустах матрасы, ворохи грязной и старой одежды, найденной в ближайшем стоке отбросов, протертые полиэтиленовые пакеты с изображенной на них брюнеткой, разложенные белые простыни, трамвайную линию и надпись "осторожно, листопад".
Я не старалась понять, почему так, я просто чувствовала себя виноватой. Виноватой за свои мелочные проблемы, за свое нытье, за мысли о том, что моя жизнь ужасна.
И каждый раз, видя как в снегопад старушка в платке стоит на коленях, опустив голову, видя трясущиеся ссохшиеся руки, протянутые в нашептываемой просьбе, опуская в пластиковый стаканчик с монетами 10-рублевую бумажку и слыша "Благослови тебя Бог, доченька", я хочу забыть о таком чувстве, как вина за свое не ценимое счастье.