Я список кораблей до третьей половины
Прочёл, где Будда в лотосе плывёт
И лик его под вековой патиной
В сатировой кривит усмешке рот.
Но лишь улыбка Будды сквозь налёт
Видна святой бухгалтерше Марине.
Она уверена - пред ней Чеширский Кот,
Она ему котлетку из свинины,
В микроволновке разогрев, даёт,
Гадая - упадёт-не упадёт
Проглоченное в лотоса перины,
Не видя бронзы…

Это ли не сон -
Проснуться вдруг, вскочить, забыться целью
И, перебрав две тысячи корон,
Взять ту, что гарантируют купелью,
Вином и хлебом (с маслом - бутерброд).
Назвав купель “корабль наоборот”,
Пристроиться за лотосом и Буддой,
Дать имена забытым именам
И, подивившись простоте, как чуду,
Возвысить воровство и разный хлам.

В вимане, запряженном царь-гарудой,
Старик в шафрановом. С ним синий манекен,
Покрыт следами розовой помады.
Давно старушку Барби бросил Кен
И перекрасился, страшась её пощады.

Затем шаланды. Серая кефаль
Умыта кровью и покрыта тиной.
Её не ждёт сковорода тефаль:
Харон её отбил у Константина.

Сам Константин - паронимом конца,
Но не в конце - всего лишь на пароме,
Где грузом компаньоны мертвеца
И грязная бутылка из-под рому.
Паром скрипит, вздыхает, но идёт.
Клубится вдоль бортов тумана дымка…

В ней прячется кораблик-невидимка,
Его Сам Бог уверенно ведёт,
В трёх щупальцах - игрушечный штурвал,
Иными из тумана лепит лики,
Затем из атомов слагает им тела,
Вдыхает жизнь… Туман взрезают крики
Испуганных рождением детей.
Они хватают Бога за вибриссы…
А то не бог: на корабле лишь крысы
Да груда списков списка кораблей.

Вот нет и корабля, и крыс, и списков,
Улыбка Будды где-то вдалеке,
Бухгалтерша с котлеткою в руке,
Цветные полки в овощном ларьке,
Охота на тунца, рыбалка с водкой,
Охота покурить, но за кулисой
Вдруг видишь - неожиданно короткий,
Приколотый к фанерному щиту
Знакомый список: жил, родился, помер,
Знал всё, предпочитая суету…

Корабль плывёт. И всё имеет номер.